Веселый солдат войны
В канун юбилея Великой Отечественной войны 29 и 30 апреля, 1, 8 и 9 мая 2005 года в Санкт-Петербургском Большом драматическом театре им. Г. А. Товстоногова состоится премьера спектакля «Веселый солдат» по мотивам произведений Виктора Астафьева.
СОЛДАТ вернулся с войны в свою родную деревню, чтобы жить… И жена, и детки, и жизни бы начаться… Дом бы построить… Но увы… Нет места контуженному солдатику в родной деревне… Мистическое путешествие солдата в прошлое, в котором был совершен первый выстрел, и лица друзей, таких же, как он, вояк, горести и разочарования, страхи и надежды — вот сюжетная основа пьесы. Что такое первое «Ура! За Родину!» и смерть друга, коснувшаяся сердца так близко и больно… Что значит убить человека, глаза которого запомнятся на всю жизнь… Что есть солдат на войне — веселый солдат войны… На все эти вопросы пытается ответить режиссер, осуществляющий постановку спектакля, Геннадий ТРОСТЯНЕЦКИЙ.
Я же задал Геннадию Леонидовичу совсем другой вопрос:
— Кто-то из наших писателей-фронтовиков однажды сказал: вряд ли может правдиво написать о войне человек, который сам не воевал. А где черпает вдохновение не нюхавший пороха режиссер, ставящий спектакль о войне?
— Много лет назад я поставил в Омском драматическом театре спектакль «У войны не женское лицо» по книге Светланы Алексиевич. Расскажу историю, практически инфернальную. Мне приснился сон, что я молодой лейтенант и даю команду своим солдатам занять высоту. Отчетливо помню одного из них: усатого старшину… И вдруг — как вспышка молнии: ведь я же не самый умный молодой лейтенант и не самый опытный молодой лейтенант. Давая задание своим солдатам, я ведь запросто мог ошибиться. И в результате этой ошибки моего усатого старшину догнала пуля. Его жена Света, живущая в деревеньке под Полоцком, из-за моей ошибки лишилась мужа, двое девчушек рыженьких — отца, а Кузьминична — сына. И у меня прямо мурашки по коже пробежали. Мне вдруг все открылось. Я за репетицию ошибок 30 совершаю, которые тут же исправляю. А когда-то я закончил архитектурный факультет и знаю: ошибись архитектор при проектировании здания хоть на миллиметр — оно обрушится. Но архитектора проверяют и перепроверяют сто пятьдесят контролеров. Проверить же правильность и обоснованность приказа лейтенанта, посылающего солдат на смерть, некому. И вот когда это вошло в мою душу и дошло до моего сознания, для меня вдруг открылась правда бытия на войне. Позже, когда я встречался и беседовал с фронтовиками, они мне говорили: «Гена, во-первых, «За Родину! За Сталина!» переставали орать после первой же атаки. Разрывы снарядов, рев самолетов, ори не ори, никто тебя не услышит». Во-вторых, это только в плохих наших фильмах во время боя к мертвому солдату подбегает другой солдат, срывает с себя ушанку или каску и начинает плакать. Мертвый друг твой — это кочка, за которую можно спрятаться. Потом плакать будем. После боя. Война — это работа. В основном марши, переходы… Если кто-то в двух-трех атаках за всю войну побывал — это очень много.
Работая над спектаклем «У войны не женское лицо», я из 500 подлинных женских судеб отобрал пять. Зенитчица, санинструктор стрелковой роты, снайпер, подпольщица и командир полевого прачечного отряда. Во втором акте начинался рассказ о Валентине Кузьминичне Братчиковой-Борщевской, командире 21-го полевого прачечного отряда. Для ритма, для конфликта мне необходимо было двигать ее историю, и я предположил, что у нее в отряде могла находиться 16-летняя девчонка, у которой фашисты убили всю семью. Короче, я сочинил судьбу этой девочки. 5 ноября 1984 года состоялась премьера спектакля, а буквально через несколько дней ко мне подходят две женщины, и одна из них дрожащими руками протягивает статью, напечатанную в одной из омских многотиражек за месяц до премьеры. И там черным по белому написано: Варя Петух (сейчас ее фамилия Колоскова) в 16 лет лишилась отца, матери, сестер, братьев. Сама чудом осталась жива, спрятавшись в подполе. А дальше — я не поверил своим собственным глазам… Через белорусскую деревню, в которой жила эта девушка, проходил 21-й полевой прачечный отряд, которым командовала, как мы уже знаем, Валентина Кузьминична Братчикова-Борщевская. Варя встала перед ней на колени: «Возьмите меня в отряд, чтобы я хоть как-то могла отомстить немцам за смерть близких». Валентина Кузьминична обратилась за разрешением к командованию, все-таки девочке было всего 16 лет, и ей разрешили. Варвара Петровна Петух дошла с отрядом прачек до Берлина. После войны вернулась назад в Белоруссию. Родила и воспитала троих сыновей… Прочитав все это, я попросил обязательно привести ее на наш спектакль. Ее привели, она посмотрела, была в шоке… После спектакля мы собрались, накрыли стол. Варвара Петровна рассказала нам, как сложилась ее судьба, потом попросила телефон Валентины Кузьминичны. Едва сдерживая волнение, набрала номер: «Валентина Кузьминична, это я, Варя Петух!» — «Варька, я сорок лет тебя искала, где ты?» — «Я в Омске, здесь про нас спектакль поставили». — «Лети немедленно ко мне в Киев». Сыновья купили ей билет на самолет, и вот так через сорок лет благодаря нашему спектаклю встретились две однополчанки. Это не поддается логическому объяснению. На мой взгляд, это некий знак судьбы, свидетельствующий о том, что если группа людей честно отнеслась к своему делу, то сама судьба говорит «да».
Надеюсь, что я ответил на ваш вопрос?!
Кирилл ОРЛОВ
|
Добавить
в избранное
: