Во
время работы «Круглого стола», посвященного теме «Подвиг духовный
и подвиг ратный», в лучших традициях нынешнего патриотического
движения, неоднократно звучали гневные и патетические обличения
в адрес господина Бжезинского, который вынашивает и осуществляет
враждебные России планы.
Признаться, меня всегда удивлял пафос этих обличений. Ведь
только наши прикормленные ЦРУ депутаты могут без стеснения
утверждать, что Соединенные Штаты стремятся к дружеским и равноправным
отношениям с Россией, а на самом деле все мы видим, что продолжается
жесткое противостояние, продолжается холодная война, и господин
Бжезинский лишь один из генералов на этой войне. Ему поручено
заниматься борьбой с Россией, и он занимается ею, четко определив
стратегию борьбы, не скрывая, что главными целями выбраны Россия
и православие, а не какая-то там эфемерная коммунистическая
идеология…
Чего же раздражаться нам? Если и сожалеть, то только о том,
что у нас нет своих русских, своих православных Бжезинских,
если и горевать, то только о том, почему наши патриотические
генералы и аналитики не могут или бояться успешно противодействовать
осуществлению планов врагов России…
Вот эта, казалось бы, такая простая и естественная мысль,
почему-то не приходит нам в голову. Почему-то мы охотнее ругаем
своих врагов, возмущаемся их желанию уничтожить нас, нежели
думаем о том, как противодействовать этим злым планам… А если
и задумываемся, то чаще всего с такими опозданиями, как это
было в 1917 и 1991 годах, когда уже невозможно предотвратить
катастрофу…
Понятно, что дело тут в отсутствии внятной патриотической
идеологии…
Как только подобная идеология укрепляется в русском общественном
сознании, так сразу неимоверно возрастает могущество страны,
она становится необоримой ни для каких самых хитроумных диверсий.
Как только патриотическая идеология ослабевает, страна начинает
рассыпаться, и спасти ее не могут ни самая мощная армия, ни
самые многочисленные и великолепно оснащенные спецслужбы, ни
чрезвычайно высокий, научный потенциал, ни великая культура.
Страна становится без внятной патриотической идеологии беспомощной,
легко уязвимой для любых разрушительных влияний…
Все это просто и очевидно…
Менее очевидно другое…
Не понятно, почему патриотическая идеология не обладает достаточной
жизнестойкостью в нашей стране?
Ну, да… Сравнительно легко понять это относительно советского
периода нашей истории. Как бы ни были мощны идеологи, им приходилось
заливать бронзой патриотизма русофобские каркасы марксистско-ленинских
идей, и подобные сооружения изначально не могли быть прочными,
и поддерживались только волей власти.
Другое дело - дореволюционная патриотическая идеология…
Уваровская триада: православие - самодержавие - народность
не содержала в себе внешних изъянов, и тем ни менее и в пространстве
ее не удалось выстроить прочной патриотической идеологии.
«Мы жили рядом, можно сказать под боком с Саровом, и что знали
о нем! Ездили в музей или на пикник… - писал в эмиграции русский
писатель Борис Зайцев. - А в монастыре: белые соборы, колокольни,
корпуса для монахов на крутом берегу реки, колокольный звон,
золотые купола. В двух верстах (туда тоже ездили) - источник
Святого: очень холодная вода, в ней иногда купают больных.
Помню еще крохотную избушку Преподобного: действительно, повернуться
негде. Сохранились священные его реликвии: лапти, порты - все
такое простое, крестьянское, что видели мы ежедневно в быту.
Все-таки пустынька и черты аскетического обихода вызывали некоторое
удивление, сочувствие, быть может, тайное почтение. Но явно
это не выражалось. Явное наше тогдашнее, интеллигентское мирочувствие
можно бы так определить: это все для полуграмотных, полных
суеверия, воспитанных на лубочных картинках. Не
для нас.
А около той самой пустыньки святой тысячу дней и ночей стоял
на камне, молился! Все добивался - подвигом и упорством, взойти
на еще высшую ступень, стяжать дар Духа Святого - Любовь: и
стяжал! Шли мимои не видели. Ехали на
рессорных линейках своих - и ничего не
слышали»…
Не для нас…
Шли мимо и не видели…
Ехали и не слышали…
Это горькие признания…
И не только о себе, а обо всей интеллигенции, воспитанной
на дворянской культуре, говорит тут писатель…
И разве не об этом же, только другими словами, говорил великий
знаток русского языка Владимир Даль? Он печалился, что мы перестали
понимать смысл народных пословиц, потому что - увы! - русский
язык стараниями классиков оказался более приспособленным для
переводов с французского, чем для выражения собственных национальных
мыслей…
Трудами святителей Тихона Задонского, Иоасафа Белгородского,
Феофана Затворника, Игнатия (Брянчанинова), преподобных Германа
Аляскинского, святителей Филарета и Иннокентия митрополитов
московских, старцев Льва, Макария, Амвросия Оптинских, праведного
Иоанна Кронштадтского и многих других святых и подвижников
засияла вновь угасшая было после реформ Алексея Михайловича
и Петра I русская святость, но как и русские пословицы, святость
эта уже не воспринималась общественным сознанием, как та главная
национальная мысль, без которой невозможно создание внятной
национальной идеологии.
Приходили к святым оптинским старцам новые властители русских
дум, гениальные писатели Николай Гоголь, Федор Достоевский,
Лев Толстой, и уходили, так и не сумев до конца постигнуть
явленный им смысл национальной мысли русского православного
народа, не сумели они и выразить его в своих гениальных произведениях…
Как это писал в эмиграции Борис Зайцев?
«Серафим жил почти на наших глазах… Сколь не помню я степенных
наших кухарок… скромный, сутулый Серафим с палочкой… всюду
за нами следовал. Только «мы»-то его не видели… Нами владели
Беклины, Ботичелли»…
Увы… И мы не можем увидеть, не можем понять, что следует делать
сейчас, потому что не выражены наши собственные национальные
мысли, оттого, что мы и не пытаемся выразить их, а хватаемся
за переводы американской демократии, немецкого социализма,
каких-то латиноамериканских экономических реформ…
Трагедия нашего времени усугубляется еще и тем, что и сейчас,
когда мы переживаем очередную и, может быть, самую крупную
национальную катастрофу, мы не только не можем выразить собственные
национальные мысли, но уже и не пытаемся сделать это, уже и
не ощущаем необходимости выражения их…
По-прежнему разговор наш не отходит от перечисления наших
врагов, наших бед и печалей.
Вот и вчера…
Почти в каждом выступлении вчера вспоминали о Чечне... И почти
все, о чем говорили правильно и справедливо. Конечно, нужно
говорить о вооружении и обучении армии...
Но ведь наше правительство возложило на воюющую в Чечне армию,
помимо задач по восстановлению конституционного порядка, еще
и обязанность участвовать в мафиозных разборках олигархов.
Армия в Чечне, как мы знаем, решает проблемы, связанные с пиаровскими
акциями имиджмейкеров президента…
А это не совсем армейские функции…
Поэтому, пока пиаровский слоган «мочить в сортире» будет оставаться
популярным в народных массах, бессмысленно искать решение чеченской
проблемы только в перевооружении, или в обучении армии.
Поразительно, что никто вчера не вспомнил о воине мученике
Евгении Родионове, хотя статья о нем напечатана в газете «Победа…»,
которую раздавали всем участникам нашей встречи…
Евгений Родионов был захвачен в плен еще на прошлой чеченской
войне. Чеченские бандиты потребовали, чтобы Евгений, если хочет
остаться в живых, снял нательный крест и согласился принять
мусульманство. Евгений отказался, и озверевшие чеченцы после
мучительных - они длились три месяца! - пыток, отпилили ему
голову. Чеченец Руслан Хойхороев выбрал для этого день, когда
Евгению исполнилось девятнадцать лет…
Иногда, когда заходит разговор о новом мученике за Христа
воине Евгении, приходится слышать, дескать, наши правители,
отправившие необученных мальчишек на войну, разумеется, сволочи,
а чеченцы - звери…
Но зачем, спрашивается, Евгений Родионов пожертвовал своей
молодой жизнью, чего он добился этим, чего хотел доказать?
Может быть, разумнее было бы пойти на компромисс…
Эти рассуждения свидетельствуют только о духовной болезни,
поражающей общество, когда самые главные национальные мысли
оказываются не выраженными в нем…
Во-первых, ничего бы не достиг Евгений Родионов, совершив
предательство. На том краю, где оказалась наша страна и наш
народ, гибельны любые компромиссы.
Ну, а во-вторых, - и это самое главное! - совершенный подвиг
никогда не бывает напрасным… Может быть, никто, ни генералы,
ни подразделения прекрасно обученного спецназа не сделали на
этой войне для России больше, чем солдат Евгений Родионов…
Его предало московское правительство, пославшее необученных
мальчишек на эту войну. Его предали отцы командиры, пославшие
его прямо в руки чеченских бандитов.
Только он не предал никого.
Он переступил и через свой страх, и через свои обиды, и одержал
победу, которая дается труднее всего… Он одержал победу, которую
должен одержать в себе каждый человек, если желает спасения
и своей Родины, и своего собственного...
Девятнадцатилетний Евгений Родионов прошел через немыслимые
мучения, но не отрекся от православной веры, а утвердил ее
мученической кончиной. Он доказал, что еще живо православие,
что еще и сейчас, после стольких десятилетий свирепого атеизма,
после стольких лет безудержного разврата, способна Россия рождать
мучеников за Христа, и значит, она непобедима…
Безусловно, Евгений Родионов - это из тех национальных мыслей,
осознание которых сделало бы Россию несокрушимой…
Точно так, как и преподобный Иринарх…
Приступая к разговору об этом великом русском святом, скажем,
что, к сожалению, и та национальная мысль, которая была выражена
святым житием преподобного Иринарха, подвигами, совершенными
им, разделила судьбу русских народных пословиц, и оказалась
не постигнутой романовской Россией. Общественная научно-религиозная
мысль минувших веков практически обошла молчанием такую грандиозную
историческую фигуру.
И сейчас, говоря о житии преподобного Иринарха, надо искать
ответа и на этот вопрос… Непосредственно с этим ответом связано
и то, какие моменты в житии преподобного нуждаются, если не
в переосмыслении, то в значительном и решительном додумывании.
Как только мы определимся с этим, можно будет говорить и о
том, какие источники помимо канонических житий, необходимо
привлечь для создания жизнеописания адекватного современному
восприятию…
Однако, чтобы не утяжелять повествования, будем отвечать на
эти вопросы по ходу изложения жития преподобного…
2.
Из жития, составленного святителем Дмитрием Ростовским, мы
знаем, что после кончины преподобного Иринарха, осталось сто
сорок два медных креста, семь трудов плечных, железная цепь
в двадцать сажен, которую он надевал на шею; железные путы
ножные; восемнадцать медных и железных оковцев, которые он
носил на руках и на груди; связни весом в один пуд, которые
носил на поясе.
Эти подробности удивительны уже потому, что обычно житие святого,
как дор о га, восходящая в жизнь вечную, не
захламляется бытовой конкретикой. И, конечно же, составители
житий, если и упоминают какие-то детали, то придают подробностям
совсем не то значение, которое принято придавать им в обыкновенной
жизни.
Тем ни менее и Александр, ученик преподобного Иринарха, и
следом за ним, святитель Дмитрий Ростовский посчитали необходимым
точно перечислить все вериги преподобного и указать их вес.
Сделано это не случайно…
Однако прежде, чем говорить о вложенном в эти подробности
духовном смысле, необходимо уточнить, так сказать, сам «жанр»
святости преподобного Иринарха.
Он прославлен, как преподобный, но при этом в стремлении святого
ходить босиком по снегу, в изнурении своего тела железными
трудами, явно ощущается тяготение к подвигу святого юродства…
Да и сам главный «труд» Иринарха - взять и понести через свое
покаяние грехи властей и народа, очень сродни свершениям Василия
Блаженного, трижды выплескивавшего во время обеда у царя в
окно кремлевского дворца вино, чтобы потушить пожар в Новгороде.
Потом выяснилось, что, действительно, в Новгороде вспыхнул
в тот день пожар, но не успел разгореться, потому что какой-то
нагой человек заливал загоревшиеся дома.
Василий Блаженный не колдун, не волшебник, он не превращает
вылитое в Москве вино в спасительный дождь в Новгороде, он
обращается к Божьей помощи, вымаливает ее, но тем ни менее,
механическое движение почему-то необходимо ему. Точно так же,
и Иринарх не превращает грехи царей и бояр в тяжести, которым
нагружает себя, он отмаливает эти грехи, но материальное ощущение
их тяжести необходимо ему.
Если мы согласимся с тем, что элемент святого юродства присутствовал
в Иринархе, то мы должны согласиться и с тем, что все цифры,
приведенные учеником преподобного Александром и святителем
Дмитрием Ростовским, нагружены совершенно конкретным историческим
содержанием.
Не нужно обладать особой прозорливостью, чтобы постигнуть,
что эта неимоверная тяжесть праведных «трудов» - материальное
воплощение искупления грехов, покаяния, совершенного отшельником
Иринархом, это тот потайной язык святого юродства, разбирая
который, яснее мы постигаем духовный смысл истории своего Отечества.
Особым духовным смыслом наполнено и то обстоятельство, что
о преподобном Иринархе, в бытность его Илией, известно, как
ни странно, гораздо больше подробностей, чем о многих этапах
его монастырского жития.
Родился преподобный в июне 1547 года в селе Кондакове Угличского
уезда близ Ростова. [ Отметим, что односельчане Иринарха,
хотя и сохраняли память о своем святом земляке, но сохраняли
именно церковную память о нем. Т.В. Мартышева приводит в своем
докладе свидетельство 69-летней жительницы села Кандаково Лидии
Николаевны Захаровой, которая рассказывала, что дед заповедовал
ее отцу, а ее отец ей, помнить зимой «три праздника - 11 декабря
по новому стилю - малый Иринархов день рождения, затем 7 января
- Рождество Христово и 26 января - день памяти преподобного
Иринарха».
«Малый Иринархов день рождения» таким образом попадает
на день памяти Святого мученика Иринарха, пострадавшего за
Христа в 303 году, святого, в память которого и получил преподобный
Иринарх свое монашеское имя .] Отца его звали Акиндином,
мать - Ириной. Старших братьев - Андреем и Давидом.
О предстоящем подвиге Илия начал задумываться рано.
Однажды он услышал рассказ священника о житие преподобного
Макария Калязинского чудотворца.
Преподобный Макарий почил в 1483 году и был близок по времени…
Близок он был и в пространстве (Калязинский монастырь в сорока
верстах от села Кондакова)…
Эта близость чрезвычайно возбудила мальчика.
- И я буду таким же! - сказал он.
- Чадо! - укорил его священник. - Как ты осмелился молвить
такое слово?!
Ответ мальчика поразил всех.
- Кто тебя не боится, тот это и говорит!
Все это происходит, вероятно, в первое десятилетие жизни святого.
Это десятилетия с 1547 по 1557 годы насыщено важными историческими
событиями, значение которых и смысл раскроется лишь десятилетия,
даже столетия спустя…
16 января 1547 года в Успенском соборе Ивана IV Васильевича
венчали на царство, а 3 февраля «царя всея Руси» обвенчали
с юной Анастасией, дочерью вдовы Захарьиной.
Это не только дата семейной истории дома Рюриков. Это еще
и дата начала возвышения бояр Романовых…
Так получилось, что после свадьбы зашумели на Москве пожары…
12 апреля 1547 года погорели Китай-город и Торг, а 20 апреля
пожары забушевали уже за Яузой. Но главные пожары были впереди,
и, словно бы предвещая их, зазвенела земля - упал с колокольни
Благовещенского собора большой колокол. Еще появились на Москве
«сердечники» - чародеи, «вынимавшие из людей сердца»…
И вот наступил страшный день - 24 июня…
«Загорелся храм Воздвиженья Честного Креста, - говорит
летописец, - за Неглинной, на Арбатской
улице, на Острове, и бысть буря велика, и потече огнь якож
молния, и пожар силен промче во един час Занеглименье. И
обратися буря на град больший»…
«Больший град» - это Кремль. Вспыхнули кровли на палатах и
деревянные избы, в огне погибла казна, оружейная палата, царская
конюшня. Сгорел расписанный фресками Андрея Рублева Благовещенский
собор.
Опустошив Кремль, пожар с новой силой набросился на уцелевшие
районы города. Железо там «яко олово разливашеся, и медь яко
вода растаяваше». Всего сгорело в июньском пожаре 25 тысяч
дворов, погибло около двух тысяч жителей.
И поползли, поползли распускаемые князем Скопиным-Шуйским
и дядей молодой царицы Григорием Юрьевичем Захарьиным слухи,
что виновниками пожаров являются Глинские.
Говорили, что это бабка царя Анна Глинская со своими детьми
и людьми «волхвала: вынимала сердца человеческие да клала в
воду, да той водой, разъезжая по Москве, кропила, и оттого
Москва выгорела, а у самих Глинских усадьбы не пострадали в
огне».
26 июня в Москве пожар перекинулся на людей. Вспыхнуло восстание…
Убили дядю царя - князя Юрия Глинского. Михаил Глинский бежал
в Литву. Еще тверже, еще увереннее встали у престола царское «шурье» -
Юрьины-Захарьевы…
«Господь наказывал меня за грехи то потопом, то мором, и все
я не каялся, наконец, Бог наслал великие пожары, и вошел страх
в душу мою и трепет в кости мои, смирился дух мой...» - вспоминая
о 1547 годе, говорил Иоанн Грозный.
Разумеется, произнося эти слова, Грозный и знать не мог о
крестьянском мальчике Илии из села Кандаково, но слова эти
кажутся произнесенными именно о нем. И это случайное совпадение,
по большому счету, тоже не случайно. Трепеща и ужасаясь, царь
Иван Грозный молился о даровании ему смирения, но не обрел
его. Великое и спасительное для Руси смирение было даровано
другому молитвеннику, преподобному Иринарху.
Можно предположить, что крещен был будущий преподобный в честь
Ильи Пророка, и значит, рождение его приходится как раз на
большие московские пожары - на лето 1547 года.
Само по себе это совпадение ничего не обозначает, но если
мы вспомним, что преподобный Иринарх завершил свой земной путь
13 января 1616 года, в самом начале правления Михаила Федоровича,
первого царя из рода Романовых, тайная связь несвязанных между
собою событий станет более отчетливой. Ведь как бы то ни было,
но события истории восхождения на царский престол бояр Романовых,
события Смуты и события земной жизни преподобного Иринарха
попадают на один и тот же временной период.
Тринадцать лет «смирялся дух» грозного царя, тринадцать лет
рядом с ним была царица Анастасия.
«Предобрая Анастасия, - извещает нас летопись, - наставляла
и приводила Иоанна на всякие добродетели»…
Есть, однако, и другие суждения.
Андрей Курбский, к примеру, сравнивает Анастасию с Евдокией,
женой византийского императора Аркадия, устроившей злые гонения
на Иоанна Златоуста…
Так это или иначе, судить трудно, но влиянием на царя Анастасия,
действительно, пользовалась. Свидетельство этому - стремительное
возвышение шурья, пользующегося все большим и большим влиянием
на Государя.
Отметим попутно, что расправа с Глинскими была первым совместным
проектом Шуйских и Юрьиных-Захарьевых-Романовых. На протяжении
ближайших десятилетий этим родам предстояло действовать то
сообща, то друг против друга, но все время в пространстве возле
трона, борясь за место у трона и за сам трон.
И Шуйским, и Романовым суждено было сидеть на русском троне…
Их противостояние завершится в 1612 года в Варшаве, где встретятся
в польском плену царь Василий Шуйский и патриарх Филарет Романов.
Василий Шуйский, завершая правление своей династии и саму династию,
умрет в польской тюрьме, а Филарет (Романов) вернется в Москву,
где начнет со своим сыном Михаилом правление династии Романовых…
3.
1553 год - великий год царствования Иоанна Грозного. Это год
третьего похода Ивана IV Васильевича на Казань. 2 октября Казань
пала…
Радость обретения Казанского царства сливалась с семейным
торжеством в царском доме. 11 октября царица Анастасия благополучно
разрешилась от бремени сыном Димитрием.
1553 год можно считать и годом крещения рода Захарьиных-Юрьевых
в дворцовой борьбе за власть, которую повели «шурьи» с «ближним
окружением» царяАлексеем Адашевым, протопопом Сильвестром и
их окружением.
Когда царь вдруг неожиданно занемог братья царицы, то ли действительно
опасаясь, что царь не выживет, то ли, развивая интригу, предложили
ему написать духовную и потребовать, чтобы все бояре, а главное
двоюродный брат царя - удельный князь Владимир Старицкий присягнул
их племяннику, младенцу Димитрию.
- Я вас привожу к крестному целованию, велю
вам сыну моему Дмитрию при-сягнуть, а не Захарьиным! - вкрадчиво
увещевал бояр Иоанн Грозный. - Но более с вами я не могу много
говорить. Дмитрий и в пеленах для вас есть Самодержец законный,
но коли вы не имеете совести, то будете ответствовать Богу…
Иоанн Грозный выздоровел. Исполняя данный во время болезни
обет, он отправился с царицею и сыном Дмитрием на богомолье
в Кириллов Белозерский монастырь, хотя его и отговаривал преподобный
Максим Грек.
Замкнуто было сердце царя для слов святого. Шурья, как свидетельствует
Андрей Курбский, «нашептаху ему во уши», что Максим Грек говорит
так, исполняя заказ «ближнего круга» - Алексея Адашева и протопопа
Сильвестра.
В принципе, событие достаточно ординарное. Обычная дворцовая
интрига. Необычно было другое. Впервые, кажется, в русской
истории шурью удалось развести своим шепотом преподобного с
царем, святость с властью.
Результат известен. Назад, в Москву, возвращались в слезах…
Везли тело умершего в дороге царевича Димитрия.
Попробуем разобраться, что же произошло тогда.
Царевич Димитрий был первым сыном Иоанна Грозного.
Последним сыном тоже был царевич Дмитрий. Его убьют в Угличе.
Одни считают, что произошел несчастный случай, другие полагают,
что было совершено убийство. Одни винят в этом преступлении
Бориса Годунова, другие - Романовых.
Как бы то ни было, но на престоле ни одному из настоящих Дмитриев
не суждено было сесть. Сел на русском престоле назвавшийся
царевичем Дмитрием человек со двора бояр Романовых - Григорий
Отрепьев…
Такое невозможно рассчитать и устроить, но и отнести такое
к категории случайного тоже не получается. Жесткая и неумолимая
закономерность прослеживается в смене кандидатов на царский
престол…
Царевич-младенец, которому уже была принесена боярами присяга,
умирает по предсказанию святого…
Царевич-отрок, которого убили, чтобы открыть - Годуновым или
Романовым? - путь к Престолу, прославлен как святой…
Самозванец, объявивший себя царевичем, усевшийся на русском
троне…
Власть… Святость… Обман…
Призрачность власти…
Кажущееся бессилие и неизбежное торжество святости…
Неодолимость лжи и обмана, которая неизбежно рассыпается в
результате в прах…
Можно бесконечно выстраивать подобные ряды, вглядываясь в
череду этих Димитриев нашей истории.
Это не случайность.
Это знак…
Знак той истории, которая создается вопреки всем интригам
и своеволиям… Той истории, которую и прозревал своим духовным
зрением преподобный Иринарх.
Иринарх с первого до последнего дня провел свою земную жизнь
на клочке Угличско-Ростовско-Нижегородской земли, которому
и предстояло стать мистическим сосредоточением многих важнейших
событий грядущей истории.
Как свидетельствует его житие, мать преподобного вспоминала,
что как раз в эти годы, будучи еще совсем несмышленым ребенком,
говорил он, что когда вырастет, станет монахом.
- Зачем ты монахом хочешь стать? - спросила
мать. - Спастись и в миру можно.
- Нет! - ответил Илия. -- Я монахом стану.
Буду железа носить.
Впрочем, тут, наверное, не вполне правильно говорить о каком-то
сознательном выборе будущего пути. Скорее это были неосознаваемые
самим Илией прозрения. Провидческий дар был развит в нем уже
с детства.
Каким-то образом с этим чудесным даром связано, вероятно,
и предание о чудодейственной силе источника преподобного Иринарха,
близ села Кондаково.
Утверждается, что юный Илия любил сидеть здесь в молитвенном
уединении. Он молился на этом взгорке, и подобно его молитве
забил из земли источник.
Отвлекаясь, от хронологии, скажем сейчас, что на этом источнике
и сейчас необыкновенно ясно ощущается мистическая связь жития
преподобного со всей нашей русской историей…
Помню, звучали произносимые нынешним священноигуменом Борисо-Глебского
монастыря о. Иоанном слова молебна преподобному Иринарху: «О,
великий угодниче Христов, добропроизвольный страдальче, предивный
затворниче, пре-славный чудотворче, преподобный отче наш Иринарше!
С верою и любовию к тебе припадаем и молимся прилежно: яви
нам, смиренным и грешным, молитвенное твое заступление. Се
бо, грех ради наших, не имамы свободы чад Божиих просити о
потребех наших Господа и Создателя нашего, но тебе предстателя
благоприятного к Нему предлагаем, и просим со усердием многим...» -
и вплеталось в них журчание воды в ключе, словно это молитва
преподобного сплеталась с звучащей молитвой…
Увы...
Грех ради наших, не имеем свободы чад Божиих просить
у Бога о том, что надобно и нам, и нашему Отечеству. И хотя
и знаем мы, что не бывает свободы большей, чем христианское
смирение, но разве многие из нас готовы принять эту свободу?
Потому и поучителен для нас Путь преподобного Иринарха, сумевшего
обрести свободу чад Божиих , и распорядиться ею для
спасения нашего Отечества.
И словно и не камни лежали на дне наполненного железистой
водой ручейка, а куски железных трудов преподобного…
4.
Годы отрочества и юности преподобного Иринарха приходятся
на времена наибольшего ожесточения царя Иоанна Васильевича
Тиранство Иоанна Грозного, пробудившееся после падения Сильвестра
и Адашева, летописцы называли, чуждою бурею … Была
она послана… - добавил Н.М. Карамзин, - как бы из недр ада…
Из жития преподобного нам известно, что в 1567 году, когда
«глад на Руси бысть велик», Илье пришлось отправиться на заработки.
Работал он у крестьянина, недалеко от Нижнего Новгорода.
Однажды - это было на Успенский пост - без всякой видимой
причины, разразился Илья рыданиями.
-- Что с тобой? - спросил удивленный хозяин.
-- Отец мой представился! -- ответил сквозь
слезы Илия. -- Вижу светлых юношей… Несут моего родителя на
погребение.
Когда Илия вернулся домой, отца уже не было в живых. Мать
рассказала, что похоронили его еще в Успенский пост…
Это было в сентябре 1568 года, когда в Москве прокатилась
волна опричного террора. Людей казнили без суда, убивали в
домах и на улице. А 4 ноября опричники вывели митрополита Филиппа
из Успенского собора и отправили его в Тверской Отрочь монастырь.
Низложение митрополита было вызвано его отказом прекратить
«печалования» по убиенным и замученным.
«Я пришелец на земле, говорил о себе святитель Филипп, и за
истину благочестия готов потерпеть и лишение сана и всякие
муки».
Можно рассуждать, что, вырезая старинные роды и целые города,
Иоанн IV Васильевич пытался сломить, и фактически сломил, хребет
удельной и местнической психологии…
Наверное, это так…
Но вместе с тем есть в этом рассуждении и изрядная доля лукавства.
Что толку уничтожать удельную психологию,
если на смену старой знати поднималась новая, цепко держащаяся
за власть аристократия… Она отличалась необыкновенным честолюбием,
но умела жертвовать честью, когда этого требовали обстоятельства
карьеры…
Местничество было злом для России, а эти люди?
Слухи о московских казнях несомненно доходили до Ростова,
куда после смерти отца переехал Илия со своим братом…
Здесь братья купили дом и начали заниматься торговлей.
И тут нужно сказать, что хотя с раннего детства знал будущий
преподобный о предстоящем служении, однако, приступать к нему
не спешил. Возможно, он и тяготился мирской жизнью, но никаких
попыток «умереть для мира» не предпринимал.
Здесь, в Ростове, как сказано в Житии, «он познакомился с
одним человеком, купеческого звания, по имени Агафоником, любившим
читать книги , подружился с ним и стал постоянно беседовать
о Божественном писании, ища душевного спасения».
Появление купца Агафоника в Житии святого, на первый взгляд,
странно... Ведь Жития упоминают имена лишь тех людей, которые
свидетельствуют о чудесах, совершенных святыми, или сыграли
чрезвычайно важную роль в духовном становлении будущего святого...
Между тем все заслуги купца Агафоника лишь в том, что он любил
читать книги и беседовал с Илией о Божественном писании. Но
на Руси тогда очень многие любили читать книги и беседовать
о Божественном Писании…
В чем же дело?
Святитель Димитрий Ростовский в Житии Иринарха не сообщает,
учился ли преподобный грамоте… Но по ряду косвенных свидетельств
можно предположить, что книжная премудрость будущему подвижнику
была неведома. Не будем забывать, что вырос он в крестьянской
среде, где грамотность и в допетровскую эпоху была явлением
редким ....
И как только мы осознаем этот факт, так сразу делается понятным
появление в житии Преподобного купца Агафоника, промедление
с вступлением в монастырь самого Илии.
Жития святых, которые читал Агафоник, беседы с ним, помогли
увидеть Илие Путь, который он прозревал и раньше, но не знал,
как приступить к осуществлению его.
«Подготовившись таким образом,пишет святитель Димитрий Ростовский,Илия
взял святой крест, благословился им и собрался в путь...»
Отметим тут, как точно совпадает хронология внутреннего предуготовления
преподобного Иринарха к монашеской жизни с событиями истории.
Уже завершалось царствование Иоанна Васильевича…
При Иоанне Грозном не удержался ни мудрый Алексей Адашев,
ни святитель Филипп (Колычев), ни лиходеи Басмановы…
Зато поднимались и крепли роды царского шурья Романовых и
Годуновых…
Путь Годуновых в царские «шурья» был труднее, чем у Романовых.
Брак родственницы Годуновых Евдокии Сабуровой с царевичем
Иваном оказался неудачным. А несколько месяцев спустя, шведская
пуля сразила в Ливонии могущественного тестя Бориса Годунова
- Малюту Скуратова. Падение их казалось теперь неизбежным,
но Годуновы устояли. Более тогоцаревич Федор женился на сестре
Бориса Годунова - Ирине…
В следующее царствие Русь вступила с двумя кланами царских
родственников. Они ровнехонько шли друг за другом. Борис Годунов
занял при Фёдоре то же место, что Никита Романович занимал
при Грозном - любимого шурина.
Зато сам Никита Романович превратился в дядю царю, а его сыновья,
Никитичи, стали двоюродными братьями Государя.
И Романовы, и Годуновыэто фирменный продукт эпохи Ивана Грозного,
и не случайно, что именно между этим шурьём и развернулась
в дальнейшем основная борьба за власть…
5.
На пути между Ростовом и Угличем стоит монастырь святых страстотерпцев
Бориса и Глеба, основанный по благословению преподобного Сергия
Радонежского.
В этот монастырь и пришел Илия.
-- Зачем, чадо, пожаловал к нам?спросил игумен
Антоний.
-- Желаю, отче, ангельского образа!ответил
Илия.Постриги меня Бога ради, невежду и селянина,
причти к избранному Христову стаду и ко святой дружине твоей.
«Игумен, -- пишет святитель Димитрий Ростовский, -- сердечными
очами узрел, что юноша пришел от Бога и принял его с радостью
постриг в ангельский образ и нарек ему в иночестве имя - Иринарх».
Узловой момент в истории начального периода иноческого служения
Иринарха связан опять-таки с Агафоником.
Он пришел в монастырь, когда Иринарх уже нес послушание на
монастырской пекарне и «немало дней» провел у него.
Проводив друга и вернувшись, Иринарх усиленно размышлял, «как
бы ему спастись, и давал обещание идти в Кириллов Белозерский
монастырь, или в Соловецкий».
Почему у Иринарха возникли такие мысли после прощания с Агафоником?
В Житии преподобного не сообщается ничего о содержании бесед,
но понятно, что Агафоник, привыкший поучать Илию, продолжал
держать себя с Иринархом, как учитель.
Но дело, конечно, не в ущемленном тщеславии святого...
Просто мирская мудрость Агафоника не соответствовала постигаемой
Иринар-хом мудрости смиренного иноческого бытия. Обидеть своего
прежнего наставника Иринарх не хотел, но и оживать для мира
на пути стяжания Святого Духа тоже не собирался.
И сейчас, на лесной дороге, вспоминая радостное волнение,
испытанное во время встречи с другом, скорбел душою Иринарх
о нарушении монастырского затвора.
Чтобы избежать в дальнейшем подобных искушении, он и принимает
решение уйти в далекий монастырь, где уже не будет никого,
кто смог бы напомнить о прежней жизни в миру, где ничто не
помешает заниматься спасением.
- Уйду...перекрестившись, проговорил Иринарх, и тут же раздался
Голос:
-- Не ходи ни в Кириллов, ни на Соловки.
Здесь спасешься!
Оглянулся Иринарх, но никого не было на лесной дороге. И тут
второй раз прозвучало:
-- Здесь спасешься!
Страшно стало, задрожал Иринарх... И снова, в третий раз,
явственно услышал Голос.
-- Здесь спасешься!упали слова.
Описание мытарств Иринарха - это описание поиска им предназначенной
ему святости…
Для постижения его и попытаемся мы сопоставить даты жизни
преподобного с историческими событиями.
Напомним, что Откровение было даровано Иринарху на дороге
из Ростова в Углич, когда еще бушевало грозное царствие Иоанна
IV.
Учитывая, что Иринарх провел в монастыре уже несколько лет
он прошел начальное послушание и уже мог принимать в монастыре
своих знакомых, можно предположить, что случилось это в начале
восьмидесятых годов XVI века.
А 1581 год памятен в истории России…
Это год знаменитого похода Ермака, положившего началу присоединения
к России Сибири…
Это год, когда в припадке гнева Иван Грозный убил своего сына
Ивана…
Дорога, где находился Иринарх, вела из Ростова в Углич, где
многие годы спустя под ножом убийцы закончится жизнь царевича
Дмитрия последнего прямого наследника Ивана Калиты. Тогда и
начнется на Руси Смута.
Невидимо, неощутимо для современников ткется гибельная сеть,
что будет накинута на Святую Русь...
Но так же невидимо выковывается и духовный меч, чтобы отразить
погибель...
Иринарх мог трудиться Богу и на Соловках, и в Кирилло-Белозерском
монастыре, но он нужен был здесь...
В царствование Федора Иоанновича, помимо достаточно успешных
экономических преобразований и победных военных компаний, произошло
событие, которое по праву можно считать узловым во всей истории
Святой Руси…
25 января 1589 год в Успенском соборе Кремля в приделе Похвалы
Пресвятой Богородицы Константинопольским патриархом Иеремией
был посвящен в сан первый русский патриарх Иов. Идея игумена
Филофея о Москве, как третьем Риме, начинала обретать зримые
очертания…
-- Отныне возвеличением митрополита Руси
в сан Патриарший, -- сказала тогда царица Ирина, -- умножилась
слава Российского царства во всей вселенной. Этого давно желали
князья русские и этого, наконец, достигли.
Необыкновенно глубокий смысл в этих словах русской царицы.
Символично, что именно на последних годах правления династии
Рюриковичей и произошло то, чего «давно желали русские князья»,
к чему вели Русь святой равноапостольный князь Владимир, святой
благоверный князь Александр Невский, святой благоверный князь
Дмитрий Донской... Введение патриаршества - это итог правления
династии Рюриковичей. Святая Русь обрела под их рукою не только
государственную, но и духовную самостоятельность.
В те годы Иринарха перевели из пекарни в пономарскую службу.
Его обязанностью стало звонить в колокола.
И Иринарх звонил.
Звонил, когда в 1591, голодном году, убили в Угличе царевича
Димитрия.
Звонил, когда 7 января 1598 года умер, не оставив наследника,
последний отпрыск великой династии Рюриков.
И все строже, все беспощаднее смирял свое тело борисоглебский
звонарь. По ночам предавался молитве и бдению, спать укладывался
прямо на землю.
6.
А события в Москве шли своим чередом.
17 февраля 1598 года на русский престол был избран Борис Годунов.
Романовы тоже вступили в борьбу за русский престол, но развернутые
ими против Годунова боевые действия совершались пока тайно,
и долгое время оставались неприметными для посторонних наблюдателей.
Однако сделавшегося вдруг подозрительным Бориса Годунова Никитичам
обмануть не удалось… Был подан донос, что у Александра Никитича
Романова, в казне приготовлено «всякого корения» для отравления
царя Бориса. Был произведен обыск, «коренье» нашли, и оно послужило
началом «сыска», длившегося около полугода.
И что-то Борису Годунову, по-видимому, удалось узнать.
Разумеется, не про «коренья», а про слухи, распускаемые о
царевиче Димитрии.
26 октября 1601 года началась расправа Бориса Годунова со
своими коварными союзниками.
Ночью стрельцы подожгли дом бояр Романовых...
Федора Никитича Романова (будущего патриарха Филарета) заключили
в Антониево-Сийский монастырь, что в девяноста верстах от Холмогор,
и насильно постригли в монахи. Его жену «замчали» в Заонежский
Толвуйский погост и тоже постригли.
Дочку Татьяну и сына Михаила (будущего царя) сослали с тетками
в Белоозеро…
Кара была жестокой…
Однако, как свидетельствует предание, еще более жестоко поступили
с ближними слугами Романовых. Почти все они были казнены.
Историки этому обстоятельству особого значения не придают,
но может быть, именно в нем и скрыты сведения, какие именно коренья были
отысканы в доме Романовых.
«Кореньями» этими мог быть подготовленный Федором Никитичем
кандидат в самозванцы, слухи о котором, как свидетельствуют
современники уже тогда поползли по Москве…
Как известно, самому Григорию Отрепьеву удалось уйти.
Он (по-видимому, еще в начале розыска) покинул Романовых и
укрылся, приняв постриг, среди чернецов Чудова монастыря.
Звали его теперь Григорием.
Как свидетельствую летописи, какое-то время Отрепьев провел
в Чудовом монастыре, но скоро начал хвалиться, будто он царский
сын. Когда слух о непригожих речах Отрепьева дошел до ростовского
митрополита Ионы, он немедленно доложил Годунову. Годунов приказал
дьяку Смирному Васильеву схватить дерзкого инока и заточить
в Кирилло-Белозерском монастыре.
И вот тут начинаются уже настоящие чудеса…
Дьяк, исполняя указание Годунова, вдруг занемог беспамятством,
позабыл царский указ и дал Отрепьеву возможность убежать в
Галич.
Из Галича Григорий перебрался в Муром, а из Муромав Борисо-Глебский
монастырь, где проходил ступени духовного восхождения преподобный
Иринарх. Там ему удалось раздобыть лошадь и вернуться в Москву.
Из Москвы Григорий ушел уже под видом паломника…
В Житии преподобного Иринарха эпизод пребывания Григория Отрепьева
в одном монастыре с ним никак не отражен, но примерно этому
времени соответствует рассказ о встрече Иринарха с нищим странником.
Однажды он увидел в церкви босого странника. Была зима, и
Иринарх пожалел нищего.
-- Дай, Господи, теплоту ногам моим, чтобы
я мог отдать сапоги свои несчастному...взмолился Иринарх и,
разувшись, отдал свои сапоги страннику.
Господь даровал Иринарху теплоту, о которой просил он, но
дьявол воздвиг против него ропот братии.
-- Монах босой и в рубище! -- наговаривали
они настоятелю. -- Это гордыня в нем!
Игуменом Борисо-Глебского монастыря был тогда Гермоген.
Не сумел он, подобно Антонию, «сердечными очами» узреть, что
юноша пришел от Бога, посчитал подвиги Иринарха проявлением
диавольской гордыни.
Пытаясь смирить Ирннарха, настоятель посылал его в морозы
благовеститъ на открытой колокольне, но ничего не помогало.
Иринарх продолжал ходить босиком, благодушно снося нападки
братии.
Игумен отослал Иринарха на прежнюю службу в пекарню, но и
это не помогло. Иринарх продолжал ходить босой по морозу, не
чувствуя холода.
И все же однажды Иринарх обморозил ноги.
Случилось это, когда в Ростове попал на правеж «один христолюбивый
человек». Житие не называет имени несчастного, но по косвенным
сведениям, это был тот самый Агафоник, которому столь много
обязан Иринарх, или же брат Андрей... Известие о правеже чрезвычайно
огорчило Иринарха, и он решил отправиться в Ростов, чтобы помочь
несчастному.
Вот тогда-то, отойдя от монастыря на семь верст, Иринарх обморозил
пальцы ног, и вернулся в монастырь.
Три года после этого болел Иринарх.
Три года не заживали на ногах раны…
Ничего случайного не включается в Жития подвижников, подобных
Иринарху. Поэтому не будем приписывать эту болезнь необычайной
силе мороза, а попробуем отыскать другое объяснение, почему
Всемогущий Господь лишил вдруг святого дарованной теплоты.
Вероятно, хотя и самыми лучшими побуждениями было продиктовано
решение Иринарха, идти в Ростов, чтобы выручить несчастного
должника, но чем-то неугодным оказалось оно Богу. И Господь
вразумил святого.
Великие подвиги назначено было совершить Иринарху, но еще
не пришел час этих подвигов...
Через три года ноги зажили, и снова вернулась в них необыкновенная
теплота. Снова начал Иринарх ходить босиком и летом, и зимою.
Отчаявшись смирять его, Гермоген отослал Иринарха на работы
вне монастыря. Никакие насмешки, никакие суровые послушания
не опалили Иринарха «уныния пламенем», но отлучения от храма
Божия он снести не смог.
С печалью на сердце покидает Иринарх Борисо-Глебский монастырь
и направляется в Авраамиев Богоявленский монастырь, на озере
Неро.
7.
В роковое для России время изгнали преподобного Иринарха из
монастыря, где назначено было ему совершить великие подвиги…
Уже давно стали замечать недобрые знамения…
Нередко всходило на небо по две, а то и по три луны, два,
а то и три солнца светили днем, по земле, по полям и лугам
ходили огненные столпы…
То и дело поднимались невиданные доселе бури, сносившие кресты
с церквей… Среди белого дня голубые, красные и черные лисицы
бегали по московским улицам....
И вот весной 1601 года небо омрачилось густою темнотой, и
два с лишним месяца, не переставая, шел дождь…
Ударивший 15 августа жестокий мороз завершил дело. Почти по
всей стране погиб хлеб… Цены сразу подпрыгнули в пять раз…
Борис Годунов приказал открыть Царские житницы и продавать
хлеб по дешевой цене, но богачи начали скупать его и спекулировать.
Начался голод.
«Люди, -- пишет Н.М. Карамзин, -- сделались хуже зверей: оставляли
семейства и жен, чтобы не делиться с ними куском последним.
Не только убивали за ломоть хлеба, но и пожирали друг друга.
Путешественники боялись хозяев, и гостиницы стали вертепами
душегубства: давили, резали сонных для ужасной пищи! Мясо человеческое
продавалось в пирогах на рынках! Матери глотали трупы своих
младенцев!.. Злодеев казнили, жгли, кидали в воду; но преступления
не уменьшались… И в сие время другие изверги копили, берегли
хлеб в надежде продать его еще дороже!.. Гибло множество в
неизъяснимых муках голода. Везде шатались полумертвые, падали,
издыхали на площадях»…
Словно бы из смрада гниющих тел и возникла зловещая тень самозванного
царевича Димитрия…
А Иринарха в монастыре, основанном преподобным Авраамием еще
во времена крещения Руси, приняли с радостью.
Архимандрит назначил его келарем. Иринарх трудился для братии,
не оставляя никакой церковной службы.
Сам Иринарх не нуждался в земных богатствах, но скорбно было
наблюдать ему, как братия и монастырские служители «без меры
и без воздержания берут всякие потребы, истощая монастырское
достояние».
И не мог Иринарх образумить братию. Только вздыхал и молился
он.
-- Преподобный Авраамие! - повторял он.
- Не я твоему монастырю разоритель.
И вот однажды, во сне, явился Иринарху преподобный Авраамнй
и сказал:
-- Что печалишься, избранное и праведное
семя? Что скорбишь о монастырских выдачах? Ты алчешь и наготуешь,
а они захотели здесь жить пространно... Давай им безвозбранно
и не скорби о монастыре. По воле Всевышняго Творца он будет
неоскуден потребами алчущим.
Слова преподобного утешили Иринарха.
А однажды на литургии, во время Херувимской песни, заплакал
Иринарх.
-- Что ты рыдаешь так, старче?спросил у
него изумленный архимандрит.
-- Мать моя преставилась, отче... - утирая
слезы, сказал Иринарх.
И еще не закончилась литургия, как появился в храме Андрей,
брат Иринарха, и сообщил скорбную весть.
Вскоре, после кончины матери, Иринарх оставляет Авраамиев
Богоявленский монастырь и переходит в ростовский монастырь
святого Лазаря.
Здесь, в уединенной келье, провел он три с половиной года...
Существуют различные лики святости.
Современник Иринарха, будущий патриарх Гермоген, приняв в
эти годы монашеский постриг, сразу становится архимандритом
Казанского Спасо-Преображенского монастыря, а в 1589 году занимает
Казанскую кафедру. Он возводит монастыри, отстраивает церкви,
управляет епархией... Его служение Богусвятительское, деятельное.
Оно всегда на виду.
Совершенно другой лик святости взращивал в себе Иринарх. Для
этой святости требовалось молитвенное сосредоточение, отшельническое
уединение.
Он мог заниматься и организаторской работой, но как бы хорошо
ни исполнял ее, любая такая работа - была только помехой в
главном труде...
Среди немногих посетителей Иринарха в монастыре святого Лазаря,
был Иоанн юродивый, по прозвищу Большой колпак.
Иоанн Юродивый пришел в Ростов из Вологды, с соляных варниц.
Как и Иринарх, даже в самые сильные морозы Иоанн ходил босым.
На голове носил тяжелый железный колпак; на теле, под одеждой
вериги, состоящие из железных крестов.
Это он, отправившись из Ростова в Москву, скажет Борису Годунову:
-- Умная голова, разбирай Божие дела. Бог
долго ждет, да больно бьет!
Иринарху блаженный, Христа ради юродивый, Иоанн Большой колпак,
тоже пророчески предсказал будущее.
-- Бог даст тебе коня, и на том коне никто,
кроме тебя, не сможет ездить. И сесть никто не сможет на коне
вместо тебя!сказал он.
Смутны, неясны для окружающих были слова юродивого Иоанна,
но Иринарху, который тяжелыми и долгими подвигами очистил духовное
зрение, они были ясны так же, как и нам, знающим из истории,
что тогда случилось с Россией...
-- За беззаконное же пьянство и разврат
Господь Бог нашлет на Русскую землю иноплеменных!пророчествовал
Иоанн.И они почудятся и подивятся твоему великому терпению
и подвигам. Меч их тебе не повредит, и они прославят тебя более
верных... А я теперь иду на Москву, просить у царя земли, потому
что столько у меня в Москве будет видимых бесов, что едва уставятся
хмелевые тычины. Но их Святая Троица Своею силой прогонит
Еще, прощаясь, юродивый Иоанн, посоветовал Иринарху носить,
как и он, железные кресты.
И ушел.
Торопился святой юродивый.
Надобно было еще калужан предупредить о пожаре, в котором
погибнут жилища, надо было наступить на ногу обезножившему
Григорию, чтобы смог ходить тот… Годунову надобно было рассказать,
что ожидает его род...
Мало ли дел у блаженного юродивого?
Везде поспеть требуется...
А Иринарх после прощания с Иоанном загрустил об оставленном
монастыре святых и праведных мучеников Бориса и Глеба.
Там в монастыре назначено было спасаться ему.
Там предстояло ему потрудиться для Бога.
-- Святые страстотерпцы Борисе и Глебе!
-- молился он. -- Есть у вас в монастыре много места, а мне,
грешному, и уголка нет!
За молитвою и задремал Иринарх, и в тонком сне увидел святых
братьев Бориса и Глеба, подходящих к Лазареву монастырю.
-- Далече ли собрались, святые страстотерпцы?
-- спросил Иринарх.
-- За тобой, старец, идем! -- отвечали братья.
-- Пора тебе возвращаться в наш монастырь!
На этом сон прервался.
Разбудила Иринарха молитва, звучащая под окном кельи. Отворив
оконце, Иринарх увидел старца Ефрема из Борисо-Глебского монастыря.
-- Отче! -- сказал Ефрем. -- Послал меня
строитель Васьян спросить у тебя: в монастырь-то пешком пойдешь
или подводу прислать, чтобы вериги твои везти...
-- Сам приду... -- ответил Иринарх.
И тут снова надобно прервать рассказ и вспомнить, что наши
первые русские святые Борис и Глеб имеют обыкновения являться,
когда от их помощи зависит судьба Святой Руси.
Они пришли на помощь благоверному князю в Невской битве, начальник
ижорской стражи Пелгусий видел тогда, как плыли они на челне.
Видели Бориса и Глеба на поле Куликове когда бился святой
князь Димитрий Донской с полчищами Мамая.
Вот и здесь пришли они к преподобному Иринарху, чтобы призвать
его отмаливать Святую Русь.
С веригами на плечах и оковами на ногах вернулся Иринарх в
Борисо-Глебский монастырь.
Первым делом приковал себя трехметровой цепью в келье и тринадцать
лет не выходил никуда…
8.
21 июля 1605 года Лжедмитрий первый из дома Романовых венчался
на царство в Успенском соборе Кремля.
По его указу, в Москву были привезены все Романовы.
И мертвые, и живые… Мертвых с великими почестями похоронили
в Новоспасском монастыре, а живые были облагодетельствованы…
Ивану Никитичу Романову даровали боярство, а Филарета Никитича
возвели в сан ростовского митрополита, вместо, как утверждают
историки романовской школы, «удалившегося на покой митрополита
Кирилла».
Насчет «удалившегося» - явное лукавство. Правильнее было сказать
«удаленного»…
Для того чтобы освободить для Филарета Никитича место, согнали
с Ростовской кафедры достойнейшего иерарха Русской Церкви святителя
Кирилла (Завидова), который был хиротонисан в митрополита Ростовского
всего несколько месяцев назад18 марта 1605 года.
Митрополит Кирилл был грешен перед Лжедмитрием тем, что присутствовал
при кончине царя Бориса Годунова, тем, что присягал Федору
Годунову, тем, что вместе с патриархом Иовом не признал самозванца…
Но главная вина святителя заключалась в другом он занимал епархию,
которая приглянулась Филарету Никитичу.
Добавим тут, что митрополит Кирилл (Завидов) достойно, как
и подобает истинному святителю, пережил несправедливость.
Он поселился в Троице-Сергиевой лавре, где прежде был архимандритом.
В начале 1612 года, когда патриарх Филарет отбыл в Польшу,
ярославцы пригласили своего святителя снова занять освобожденную
епархию…
Он и управлял ею до своей кончины. Это он благословлял поход
на Москву Нижегородского ополчения Кузьмы Минина и Дмитрия
Пожарского.
«По благословению великого господина преосвященного Кирилла,
митрополита ростовского и ярославского и всего освященного
собора, по совету и приговору всей земли, пришли мы в Москву»…
-- писал тогда в своей грамоте князь Дмитрий Пожарский, стоя
под стенами Китай-города…
А митрополит Кирилл после мученической кончины патриарха Гермогена
стал первым высшим духовным лицом России.
В этом качестве и довелось ему приглашать на царствие Михаила
Федоровичасына своего утеснителя, встречать его при въезде
в Москву, участвовать в коронации…
Это тоже, конечно же, совпадение, но каким ясным и пронзительным
светом смиренномудрия окрашено оно!
А при Лжедмитрии, когда возвели в митрополиты Филарета тогда
же на всякий случай казнили монахов Чудова монастыря, помнивших
чернеца Григория...
И как тут было не вспомнить пророчества собеседника Иринарха
юродивого Иоанна о беззаконном пьянстве и разврате,
воцарившемся в Москве, за которые и пошлет Господь Бог на русскую
землю нашествия иноплеменных…
Никаких приличий, никаких границ не желает знать московское
бесстыдство. Клятвопреступления становятся настолько обычным
делом, что сама Правда как бы и не существует уже, навсегда
перечеркнутая окружением самозванца...
Когда казак Илейка объявит себя сыном царя Федора Иоанновича
и Ирины Годуновой, Лжедмитрий сразу «признал» его своим племянником...
Меньше года длилось правление первого царя из дома Романовых.
Раздувшаяся до необъятных размеров ложь лопнула сама, в один
день, в одночасье... Посреди медового месяца Лжедмитрия и Марины
Мнишек, толпа москвичей выволокла самозванца из Кремля и, растоптав
ногами, бросила труп в грязи посреди рынка.
Вместе с самозванцем был убит и главный изменник Петр Басманов.
И в тот же день «опамятовшая» Марфа Нагая назвала Лжедмитрия
вором.
1 июня 1606 года на царство венчался Василий Шуйский.
Перенесение мощей царевича Димитрия в Москву, - пожалуй, самое
первое деяние нового царя. С перенесением мощей связано и чудо
дарования Василию Шуйскому помощи в его борьбе с боярством.
Согласно общепринятому мнению, затеяно перенесение мощей было
ради предотвращения появления нового самозванца... Это суждение
верно ровно настолько, насколько может быть верным атеистический
взгляд на православные святыни. Атеизм признает их культурное
и историческое значение, но и только.
Действительно, если рассуждать логически, гроб с останками
умершего должен был убедить любого, что этот человек умер,
а значит другой человек, называющийся его именем самозванец…
Но для этого ведь надобно верить , что выставленные
останки - действительно останки царевича Димитрия. Этой веры оказалось
недостаточно на Руси, и самозванец появился-таки, и снова пошли
за ним русские люди. Многие видели мощи царевича, но не
верили , не желали верить, не верить было удобнее …
Чудо, дарованное святым, проявилось в другом.
Некоторые историки называют удаление Филарета из Москвы накануне
выборов патриарха «обходным» маневром Василия Шуйского, но,
как нам кажется, все было гораздо сложнее.
Нет никакого сомнения, что царь Василий Шуйский нашел бы способ
удалить из Москвы Ростовского митрополита Филарета и помешать
ему стать патриархом, но помог ему в этом святой царевич Димитрий.
И помощь эта могла бы быть гораздо действеннее, если бы Филарет
(Романов) верил чуть-чуть сильнее…
В самом деле… Поездка митрополита Филарета (Романова) в Углич
событие знаменательное и для биографии самого Филарета, и для
истории России… Ведь здесь, в Угличе, почти повторилась ситуация,
которая произошла с Василием Шуйским на Лобном месте, произошла
встреча человека с мощами святого, тень которого этот человек
дерзостно и святотатственно пытался возродить в самозванце.
Внутренний драматизм события усиливался тем, что Филарет приехал
к мощам святого Димитрия как иерарх Церкви, а в иерархи его
возвел преступник, присвоивший имя святого Димитрия.
Понятно, что Филарет (Романов) не был подвижником православия,
понятно, что и в святительских одеждах он оставался светским
человеком, но не понимать, насколько кощунственна предстоящая
ему миссия, он не мог.
В так называемой «Рукописи Филарета, патриарха Московского»
подробно рассказывается об этой поездке… Любопытно, что Филарету
долго не удавалось найти гроб живоносного мертвеца ...
«Егда убо во град входят, тогда ощутиша граждане приход их,
и внезапу стечеся весь град, мужи и жены... Цареву повелению
едва повинующеся, и последнее целование живоносному мертвецу отдающе
своему Государю, и надгробные песни с плачем и воплем испущаху,
якож и при погребении правдного… И ту первее преблагий
Бог прослави угодника своего: снимающе убо, гроба его Святителие
и Бояре не могуще обрести и желаемое ими многоцелебное тело
узрети »…
Долго не могли московские посланцы многоцелебное тело
узрети и, только «во время святаго пения внезапу узреше
из десные страны, яко дым восходящ дыхание благовонно»… Начали
копать там, и «обретше некрадомое сокровище многобогатый
гроб, вместивший тело блаженного царевича»…
Когда вскрыли гроб, увидели, что там лежит нетленное - пятнадцать
лет прошло со дня похорон! - тело царевича Димитрия…
«Целы и невредимы мощи обретошася. Кроме взятых частей от
требующия земли: и земля бо жаждет насладитися от плоти праведных,
да сими освятится от скверноубийственных дланей. И не токмо
бо плоть бысть в целости святого страдальца, но и ризы на теле
его освятишася и истления избыша. И егда убиен бысть от безбожных
изменник, и тогда ему прилучися держать в шуйце своей убрус
шит златом и серебром пряденым, и тогда оставиша в руце его,
и сие бяше цело и невредимо, яко у живаго в руже держимо: в
друзей же приключишася плод, глаголемый орехи»…
В «Рукописи Филарета» не говорится о тех чувствах, что испытывал
сам митрополит Филарет, когда увидел словно бы живое лицо царевича,
не потерявшее блеска жемчужное ожерелье, шитый платок в левой
руке, орех, найденный у святого отрока в правой руке и с ним
положенный в могилу…
Но откуда тогда странное волнение, которое пронизывает весь
этот текст? Снова дано было Филарету заглянуть почти на четыре
столетия вперед, когда повторится история мощей царевича Димитрия
со святыми мощами далеких праправнуков самого Филарета…
И снова, как при вручении ему Григорием Отрепьевым Ипатьевского
монастыря, не смог Филарет прозреть, не хватило веры прозреть
то, что назначено было прозреть…
9.
К правлению Василия Шуйского относится хождение Иринарха в
Москву.
В тонком сне, между молитвами, увидел преподобный затворник
объятое огнем Московское царство. Смотрел на югна юге полыхали
города и села, смотрел на северна севере бушевал огонь, неслись
из дыма голоса православных, зовущих на помощь. На востоке
горело и на западе... Всю страну охватывал взглядом святой
Иринарх, и вся страна была пленена Литвой и пожжена....
Заплакал Иринарх, ужаснувшись видению разорения Божиих церквей.
Так и проснулся в слезах.
И облистал его свет, заполнил сиянием тесную келью, и раздался
Голос:
-- Поди к Москве и поведай, что все так
будет!
Крестным знамением осенил себя Иринарх, сотворил молитву,
и снова раздался голос:
-- Так будет!
-- Господи Иисусе Христе, сыне Божий! -
перекрестившись, сказал Иринарх. -- Помилуй меня грешнаго от
искушения: яраб Отца и Сына и Святого Духа и не желаю ничего
на свете сем видеть!
-- Не ослушайся и делай по сему гласу! --
в третий раз прозвучал Голос. -- Все будет так роду сему непокорливому!
И тогда, впервые покинул затвор Иринарх.
С благословения игумена вместе с учеником своим Александром
отправился в Москву, чтобы возвестить царю Василию Шуйскому
страшное будущее, которое ожидало Русское царство...
Очевидно, что видение Иринарха можно датировать от второй
половиной 1606 года (начало правления Шуйского) до весны 1608
года, когда началось широкое наступление отрядов Лжедмитрия
Второго.
Еще вероятней ограничить этот промежуток временииюлем 1607
года. Это тогда в Стародубе объявился «тушинский вор», и пророчество
преподобного Иринарха, уже переставало быть пророчеством…
Учитывая, что, прощаясь со святым Иринархом, царь Василий
Шуйский, как утверждает Житие, приказал дать старцу свой возок,
понятно, что речь идет в зиме 1606-1607 годов…
В Москве Иринарх провел всего один день.
Его ученик Александр свидетельствовал, что прибыли они в Москву
до рассвета. Пошли в Успенскую церковь и дали знать государю,
что хотели бы беседовать. Государь приказал Иринарху быть в
Благовещенском соборе.
Там и состоялась встреча.
Царь был поражен великими «трудами», что нёс на себе Иринарх.
-- Откуда ты, старче?поцеловав Иринарха,
-- спросил он. -- Какая ко мне надобность?
-- Господь Бог открыл мне, грешному старцу,
страшное видение. Видел я Москву, плененную ляхами, и все Российское
государство... И вот, оставя многолетнее сидение в темнице,
пришел к тебе возвестить это. Стой за веру Христову, государь,
мужеством и правдой...
«Сказав сие, -- говорится в Житии, -- Иринарх направился вон
из церкви. Царь Василий Иоаннович взял старца под руку, а ученик
его Александр под другую».
Житие ничего не говорит, присутствовал ли при беседе Иринарха
с царем патриарх Гермоген.
Ничего не говорится и о последствиях, которые имела эта беседа.
Впрочем, о последствиях мы можем узнать, взглянув на хронологию
зимы 1606-1607 года.
2 декабря 1606 года. В сражение под Коломенским разгромлены
повстанцы Болотникова. Болотников отступает к Калуге.
14 февраля 1607 года. В Москву из ссылки возвращен патриарх
Иов.
16 февраля. Патриархи Гермоген и Иов обратились к народу с
воззванием.
«А что вы целовали крест царю Борису и потом царевичу Федору
и крестное целование преступили, в тех во всех и нынешних клятвах
я, Гермоген, и я, смиренный Иов, по данной нам благодати вас
прощаем и разрешаем, а вы нас Бога ради также простите в нашем
заклинании к вам и если кому какую-нибудь грубость показали».
Никак не сближая эти события духовной жизни России с посещением
Москвы Иринархом и его пророчеством о будущих испытаниях, тем
ни менее не замечать связи мы не можем.
Зима 1606-1607 годов очевидная, -- но увы! -- не удавшаяся
попытка вырваться из-под тяжкого бремени клятвопреступлений,
освободиться от сжигающего души властолюбия, алчности и злобы.
И, возможно, потому и было столь кратким пребывание Иринарха
в Москве, потому и заспешил он, хотя и был обласкан государем,
покинуть Кремль, что слишком ясно прозирал своим духовным зрением,
всю безуспешность предпринятых попыток.
Еще слишком круто бродила закваска порочных страстей, еще
слишком слаб был в людях страх Божий, еще не выпила Русь положенную
ей чашу испытании, еще слишком много требовалось молитв, чтобы
спасти Русь...
Любопытно, что с путешествием преподобного Иринарха из Борисо-Глебского
монастыря в Москву совпадает указ царя Василия Шуйского о высылке
из Москвы в Борисо-Глебский монастырь католического миссионера,
патера Николая де Мело.
Около двадцати лет патер провел в странствиях по Индии. Из
Индии Николай де Мело при Борисе Годунове прибыл в Россию и
был сослан в Соловецкий монастырь… Самозванец Лжедмитрий, приказал
вернуть его в Москву и здесь в Москве и обретался миссионер,
на службе у Григория Отрепьева и Мнишеков… Им он продолжал
служить и после смерти Отрепьева.
После взятия Тулы Гермоген уговаривал Шуйского не медлить
с подавлением мятежа в украйных городках, но бояре не позволили
царю Василию последовать мудрому совету. Не нужно было боярам
спокойствие в государстве, настояли они, чтобы Шуйский распустил
войско на отдых…
И случилось то, что и должно было случиться…
Вбирая рассеявшиеся после разгрома Ивана Болотникова казачьи
шайки, усиливаясь польскими отрядами Яна Сапеги и Александра
Лисовского войско самозванца, нанесло поражение Василию Шуйскому
и встало на подступах к Москве в Тушине.
Не только в князьях и боярах появилась тогда расшатанность,
но и в простых людях.
«И разделились, как чернь, так и знать…свидетельствует летописец.Один
брат в Москве с царем Василием в осаде, а другойв Тушине с
вором. Отецв Москве, сынв Тушине. И сходились ежедневно они
на битву, сын против отца и брат против брата».
Вскоре в Тушине объявилась Марина Мнишек. Она объявила, что
выкрест Богданко и есть ее супругцарь Димитрий.
Признали в Богданко прежнего самозванца и недовольные Шуйским
сановникиД.Т. Трубецкой и Д.М. Черкасский, М.М. Бутурлин и
Р.П. Шаховский.
10.
В октябре 1608 года Ян Сапега стремительным маршем вошел в
Ростов.
Цель походазахватить митрополита Филарета.
Дальше начинается темная и запутанная история, в результате
которой захваченный поляками Филарет принимает из рук самозванца
сан патриарха.
Поскольку в дальнейшем Филарету предстояло стать основателем
династии Романовых, момент этот в исторических исследованиях
всячески затушевывался.
Но факт остается фактом.
Почти все они были родственниками Романовых, и теперь в Тушине
не хватало для комплекта только самого Филарета.
За ним и отправился в Ростов польский отряд Яна Сапеги.
По дороге к полякам присоединились переяславцы, которые не
желали упустить случай поквитаться с ростовчанами.
Историки эпизод пленения ростовского митрополита описывают,
не жалея героических красок…
Нам же представляются важными два момента.
Почему Филарет стремился остаться в незащищенном Ростове,
где горожане жили просто, совету и обереганья не
имея?
Сюжет летописи, описывающей «пленение» Филарета явно перекликается
с рассказом о пленении Марины Мнишек. По дороге из Ярославля
она прикинулась больной, чтобы задержаться, пока ее не «захватил»
тушинский вор…
Второй момент, на котором стоило бы остановиться, это хлеб
и соль, которыми пытается встретить митрополит Филарет ломящихся
в церковь грабителей.
Н.М. Карамзин и митрополит Макарий стыдливо упускают эту подробность,
а менее осторожные апологеты Романовых пускаются в объяснения,
дескать, Филарет желал защитить Ростов от набега польской шайки
и, привечая посланцев самозванца хлебом солью, хотел утихомирить
грабителей смирением своим…
Увы… Лукавят тут наши уважаемые историки. Поднося тушинцам
хлеб-соль, Филарет не о спасении Ростова думал. Подобно своим
давним знакомцам Мнишекам, радовался он, что, наконец-то попадет
к тушинскому вору …
Митрополит Филарет, который в свое время не сумел узнать в
Лжедмитрии Первом своего дворового человека Гришку Отрепьева,
теперь сумел узнать в еврее Богданко убитого Лжедмитрия Первого.
И сейчас новоявленный патриарх совершал клятвопреступление
не только против России, не только против царя Василия Шуйского,
но и против святого царевича Димитрия, нетленные мощи которого
сам перевозил 3 июня 1606 года в Москву из Углича.
Версии добровольного перехода Филарета (Романова) на сторону
Тушинского вора несколько противоречит рассказ об унижениях,
которым подвергался митрополит по дороге в Тушино…
Однако тут мы должны вспомнить о «исторической», как выразился
С.М. Соловьев, вражде Переяславля к Ростову. Возможно, что
эту «историческую» вражду и пришлось испытать Филарету на себе…
Да и едва ли простодушные переяславцы могли испытывать уважение
к архиерею, переметнувшемуся к тушинскому царьку…
Чему тут удивляться.
За все надобно платить.
Но не долго мучился Филарет…
В Тушине судьба его сразу переменилась. Царек Богданко тоже
проявил к Филарету Никитичу милость. Он провозгласил его -
патриархом. Возведение Филарета (Романова) в патриархи и дальнейшая
служба его у шкловского царька - самая позорная страница в
истории династии Романовых.
И еще одну трехсаженную железную цель повесил тогда на себя
Иринарх.
Келья, где сидел он, мала была. От стены до стены рукою достать
можно. В одном конце кельи за монастырскую стену оконце, в
другом дверь, И ни постели, ни печи в келье…
Совершая свой стремительный бросок на Ростов, Сапега побывал
в Борисо-Глебском монастыре. Когда Сапеге доложили, что в монастыре,
скованный цепями, сидит старец, поляк решил поглядеть на него.
В накинутой на плечи шубе встал в дверях кельи.
Мерзлым холодом дохнуло на него от закованного в тяжелые цепи
босого старца.
Поежился Сапега.
-- Как терпишь ты, старче, такую муку в темнице? -- спросил
он. -- Лютый холод у тебя.
Мог бы ответить Иринарх, что молитва согревает, но не слышал
польский пан его молитву.
-- Для Бога терплю... -- сказал Иринарх. -- А ты, пан, попадай
домой. На смерть замерзнешь, коли на Руси задержишься.
Осторожно тронул Сапегу за рукав подручный. Прошептал, докладывая:
-- Сказывают, что сколько не принуждали, не хочет молиться
этот старец за короля польского. Говорит, я на Руси рожден,
на Руси крещен, за русского царя и Богу молюсь.
-- Правильно говорит... -- думая о своем, сказал Сапега. --
В какой земле жить, тому царю и прямить.
-- Так он и за царя Дмитрия молиться не хочет! -- не унимался
доносчик.
-- За царька? -- раздраженно спросил Сапега. -- За которого?
-- За обоих царьков не молиться... -- начал было доносчик
и осекся. -- Оттолкнув его плечом, вышел Сапега из мерзлой
кельи.
Не оглядываясь, зашагал к саням. Остановился. Поманил проходившего
мимо монаха, сунул пять рублей.
-- Велика правда в батьке! - сказал он. - Передай это ему…
Не исполнил совета Иринарха Ян Сапега.
Долго и удачливо воевал он на Руси.
В 1611 году сумел прорваться с обозом в осажденный московский
Кремль, и уже там занемог и умер...
Прикованный цепями, безвыходно сидел Иринарх в убогой келье,
а вера в силу его святых молитв распространялась по всей Руси.
Шли к Иринарху нищие и убогие, всесильные князья присылали
за благословением…
Весной 1609 года, когда совсем тяжко стало на Руси, прислал
за благословением к Иринарху собирающийся выступать в поход
на самозванца князь Михаил Скопин-Шуйский.
Благословение и свой крест послал юному князю затворник Иринарх.
И вот в многолетней череде измен и предательств, бездарной
нерешительности и себялюбивой мешкотни, как будто из совсем
другого времениблистательный поход князя Михаила Скопина-Шуйского…
17 июня 1609 года. Разгром тушинцев под
Торжком.
11-13 июля. Разгром Тушинцев у Твери.
9 октября. Войска М.В. Скопина-Шуйского
освободили Александровскую слободу.
12 января 1610 года. Войска Скопина-Шуйского
разгромили поляков и сняли осаду с Троице-Сергиевой лавры.
Конец февраля. Бегство Лжедмитрия Второго
и Марины Мнишек.
Первые числа марта. Михаил Ружинский поджег
стан в Тушино. Русские тушинцы разделились. Одни поехали с
повинной в Москву, другиев Калугу, к Лжедмитрию.
12 марта. Торжественный въезд М.В. Скопина-Шуйского
в освобожденную Москву.
О, как ликовала Москва! Наконец-то, явился среди погрязших
в трясине интриг и клятвопреступлений бояр, юный герой, незапятнанный
предательством, осиянный славою победителя...
И не вынесли этого завистливые боярские сердца.
23 апреля, на крестинах у князя Ивана Михайловича Воротынского,
дочь Малюты Скуратова поднесла юному освободителю Москвы кубок
с отравленным вином. Прямо на пиршестве полилась из носа князя
кровь. Его отнесли в постель, с которой он уже не вставал.
Две недели умирал князь…
В эти дни и пришел присланный Иринархом инок Александр.
-- Вороти крест, княже... -- передал он просьбу Иринарха.
-- Другому теперь потребен этот крест будет.
Князь Михаил вернул крест и просил Александра отвезти отшельнику
Иринарху даров от него...
11.
Крест, возвращенный умирающим князем Михаилом, Иринарх снова
поставил в келье.
Некому было нести этот крест.
Никому не по силам.
Еще долго надо было молиться, чтобы появился герой, способный
взять этот крест...
После гибели Скопина-Шуйского снова погрузилась Русь в пучину
смуты.
Все новые и новые самозванцы восставали повсюду…
Предательством и боярской изменой удалось свести с престола
царя Василия Шуйского… Отослали его полякам, требуя на царство
королевича Владислава,
Снова приходили поляки в Борисо-Глебский монастырь.
Десять недель стояли тут.
Сын воеводы Яна Каменского зашел в келью старца.
-- Благослови, отче! - попросил он.
-- А чего пан Сапега не приходит? -- спросил Иринарх.
-- Убит Сапега, как и говорил ты...
Тяжело звякнули кресты, загремели цепи, когда поднимал для
благословения руку святой Иринарх.
-- Благословляю, -- сказал он. -- Иди домой в Польшу, а то
и тебя, как Сапегу, судьба ждет...
И сам воевода Ян Каминский пришел благословиться у старца.
И его благословил Иринарх возвращаться в Польшу…
Как утверждают исследователи, преподобный Иринарх носил на
себе, не снимая, 161 килограмм «праведных трудов». [ После
кончины преподобного «труды» хранились в монастыре, но в 1840
году часть их передали церкви села Кандакова. Там «железо»
находилось почти целое столетие до пожара церкви в 1931 году.
Тогда вериги были переданы в церковь села Губочево, где след
их и терялся, и только недавно стараниями краеведа М.В. Мартышева
их разыскали у местных жителей и возвратили в монастырь. Вириги
эти считаются целебными. Из одевают, чтобы получить исцеление.
На следующий день снова явились мучители в келью Иринарха.
Четверо из них схватили отшельника под руки и поволокли
на улицу, а игумен с пятью помощниками потащил следом тяжелую
цепь, которой был прикован Иринарх .]
.
Духовной силе его и святости поражались все видевшие его.
И никто, даже злые иноплеменники, не осмеливались обидеть святого.
Обиды терпел Иринарх только от своей монастырской братии.
И это еще одно свидетельство высокой святости Иринарха.
Увы… Людей несовершенных святость обжигает, как жжет грешников
огонь Божественной Любви. Грешным людям лучше наблюдать святость
издалека, только на короткое время прикасаясь к ней, а жить
рядом со святым не под силу грешнику.
Так и было с братией Иринарха.
Новые гонения воздвиг на него новый игумен Симеон.
Он приказал Иринарху являться вместе с братией в церковь на
службу. Но, нося «железные труды» старец и по келье передвигался
с трудом, день и ночь иссушал плоть в посте и молитве.
И тогда «жестокосердный Симеон» превзошел лютостью и неверных.
Первым делом он отобрал у старца все его скудные припасы.
Когда ученик сказал Иринарху, что все перерыли, а мед -- вот
радость-то! -- не углядели, старец велел идти к игумену и сказать
об этом.
Игумен послал человека забрать и мед,
Но это было лишь начало гонений...
Когда волокли Иринарха, выломали ему руку, а потом в цепях
бросили возле церкви. Здесь Иринарх пролежал девять часов,
молясь Господу, чтобы не поставил сего гонителям его во грех,
ибо всуе мятутся, не ведая, что творят...
Житие святого рассказывает, что когда искалеченный Иринарх
лежал на земле возле церкви, явился юноша в светлых ризах и
сказал:
-- Услышал Бог молитву твою и терпение твое: если испросить
чего, будет дано тебе!
И после, когда перенесли Иринарха назад в келью, снова раздался
Голос:
-- Дерзай, страдалец мой. Я с тобой всегда. Я ждал твоего
подвига и терпению твоему дивились ангелы. Теперь уже больше
не будет на тебя гонений, но ждет тебя уготованное тебе место
в Царствии Небесном!
Неразумно связывать эти откровения со скорым удалением из
монастыря игумена Симеона...
Другие, более важные события происходили на Руси...
Известно, что Иринарх послал благословение и просфору князю
Пожарскому, остановившемуся в Ярославле со своим ополчением
-- Ступайте под Москву и не бойтесь Заруцкого... -- велел
передать старец. -- И узрите славу Божию!
Уже на пути к Москве Дмитрий Михайлович Пожарский и Косма
Минин остановились в Ростове, чтобы побывать в Борисо-Глебском
монастыре и лично получить благословение Иринарха.
Загремев цепями, взял преподобный свой Поклонный крест.
-- Да явит Господь милость свою,сказал он, вручая святыню
князю. - Да пособит вам, очистить Москву от великия скорби.
Это был тот самый крест, что посылал Иринарх князю Михаилу
Скопину-Шуйскому.
-- Дерзайте! -- благословляя князя Пожарского и гражданина
Минина, сказал Иринарх. -- Не страшитеся ничего! Бог вам в
помощь!
И сбылись, сбылись слова Откровения сделанного Иринарху: «Если
испросишь чего, будет дано тебе!»
Уже близок был день освобождения Москвы, день 22 октября 1612
года, который принято считать днем завершения Смуты...
И когда вглядываешься в обремененные «железными трудами» и
заполненные горячими молитвами годы Жития преподобного Иринарха,
открывается величественная картина, совершаемого по Божией
Воле пути...
«Здесь спасешься!»услышал начинающий иноческий путь Иринарх,
когда принял решение уйти на Соловки.
Двадцать пять лет иноческих подвигов и искушений, трудов и
смирения отделяют этот день от первого появления Иринарха на
исторической сцене, когда возвестит он в Благовещенской церкви
царю Василию Шуйскому свое видение о пленении Литвою Руси.
И проходит еще три, проведенных в «железных трудах» затвора
года, и снова является Иринарх на исторической сцене, посылая
благословение и крест блистательному русскому полководцу князю
Михаилу Скопину-Шуйскому.
Князь сумел пронести Иринархов крест в Москву, где и погиб,
отравленный завистниками...
Какие боярские грехи черную зависть, клятвопреступления, дьявольскую
гордыню и себялюбие намешала в чашу дочь Малюты Скуратова?
И вот прошло еще три года тяжкого молитвенного труда Иринарха,
прежде чем открылось ему, что услышана Богом молитва и сказано:
«Если испросишь чего, будет дано тебе!»
И разве трудно понять, чего испрашивал преподобный Иринарх,
благословляя Минина и Пожарского и вручая свой поклонный крест.
12.
Близко, уместившись в пространство двух лет, сошлись три даты…
В 1578 году родился Дмитрий Михайлович Пожарский, будущий
освободитель Москвы.
В этом же 1578 году в Ростовском Борисо-Глебском монастыре
принял постриг тридцатилетний Илия, нареченный в монашестве
именем Иринарх...
А на следующий год случился в Казани большой пожар, после
которого была обретена на пепелище Чудотворная Икона Божией
Матери, получившая название Казанской...
Три даты...
Три события, из которых предстоит произрасти спасению нашего
Отчества от разрушительной смуты, в которую ввергли его властолюбие,
алчность, разврат и своеволие...
Оглядываясь сейчас, четыре столетия спустя, на те события,
в самой одновременности их различаем мы образ русского спасения.
Вот три необходимые составляющие его…
Воинская доблесть, смирение и подвижничество, Божия помощь.
Блистательным образом было подтверждено это 22 октября 1612
года, когда загудели колокола в московских церквях, и двинулись
на штурм Китай-города ратники князя Дмитрия Пожарского. Единым
приступом были взяты тогда стены и поляки укрылись в Кремле,
чтобы через три дня сдаться на милость победителей.
На этот день установлен Русской Православной Церковью праздник
Казанской иконы Божией Матери.
Чудотворный образ сопровождал ополчение Кузьмы Минина и Дмитрия
Пожарского на всем его пути до Москвы. Перед последним штурмом
русские ратники молились у Чудотворной Иконы, прикладывались
кресту, которым благословил князя Пожарского на поход затворник
Иринарх...
Воинскую доблесть олицетворял в тот великий день России -
князь Дмитрий Пожарский и его ополченцы. Божию помощь - Образ
чудотворной иконы Казанской Божией Матери, смирение, подвижничество
и покаяние, крест преподобного Иринарха.
Его земная жизнь завершилась с окончанием Смуты.
Символичен и этот факт.
Преподобный Иринарх принадлежал к прежней, Святой Руси, а
с воцарением династии Романовых начиналась новая Россия - Россия,
которую не знали люди, подобные Иринарху...
Россия, которая не желала знать подобных ему людей…
«Не говорю и не думаю, чтобы древние Россияне под Великокняжеским
ми Царским правлением были вообще лучше нас, - писал Н.М. Карамзин.Не
только в сведениях, но и в некоторых нравственных отношениях
мы превосходнее, т. е. иногда стыдимся, чего они не стыдились,
и что действительно порочно, однакож должно согласиться, что
мы с приобретением добродетелей человеческих утратили гражданския.
Имя Русскаго имеет ли теперь для нас ту силу неисповедимую,
какую оно имело прежде? И весьма естественно: деды наши, уже
в царствование Михаила и сына его присваивая себе многия выгоды
иноземных обычаев, все еще оставались в тех мыслях, что правоверный
Россиянин есть совершеннейший гражданин в мире, а Святая Русь
-- первое Государство. Пусть назовут то заблуждением; но как
оно благоприятствовало любви к Отечеству и нравственной силе
онаго! Теперь же, более ста лет находясь в школе иноземцев,
без дерзости можем ли похвалиться своим Гражданским достоинством?
Некогда называли мы всех иных Европейцев неверными, теперь
называем братьями; спрашиваю: кому бы легче было покорить Россию
-- неверным или братьям? -- т. е. кому бы она, по вероятности,
долженствовала более противиться? При Царе Михаиле или Феодоре
Вельможа Российский, обязанный всем Отечеству, мог ли бы с
веселым сердцем навеки оставить его, чтобы в Париже, в Лондоне,
Вене спокойно читать в газетах о наших Государственных опасностях?
Мы стали гражданами мира, но перестали быть, в некоторых случаях,
гражданами России. Виною Петр.
Он велик без сомнения; но еще мог бы возвеличиться гораздо
более, когда бы нашел способ просветить ум Россиян без вреда
для их гражданских добродетелей. К несчастию, сей Государь,
худо воспитанный, окруженный людьми молодыми, узнал и полюбил
Женевца Лефорта, который от бедности заехал в Москву и, весьма
естественно, находя Русские обычаи для него странными, говорил
ему об них с презрением, а все Европейское возвышал до небес.
Вольныя общества Немецкой Слободы, приятныя для необузданной
молодости, довершили Лефортово дело и пылкий Монарх с разгоряченным
воображением, увидев Европу, захотел сделать Россию Голландией».
В желании сделать из России то Голландию, то Америку, мы многое
потеряли и продолжаем терять…
И уже, кажется, и не различить утраченный смысл национального
бытия, если не обратиться к нашим святым…
Святые мученики Борис и Глеб, святой благоверный князь Александр
Невский, преподобный Сергий Радонежский и его ученики, преподобный
Иринарх, затворник ростовского Борисо-Глебского монастыря…
Их жития, их подвиги, их молитвы - это та русская национальная
мысль, которую оказалась не способной выразить новая, приспособленная
для переводов с французского, русская литература…
Но, не осознав, не восприняв эти мысли, мы всегда будем только
проигрывать…
Добавить
в избранное
: