Конвертация военных займов в имущество банков

риведенное в п.1 заявление с требованием перевести облигации военного займа в законные средства платежа вот уже в какой раз вызвало волну обвинений в том, что это приведет к переполнению рынка средствами платежа. Это обвинение само по себе ошибочно. Сама по себе инфляция существует из-за наличия военных займов.

Но правильным является то, что отмечается факт физического наличия этих объявленных средствами платежа бумаг, что само по себе, несмотря на всю несостоятельность подобного рода опасений, могло бы привести к неблагоприятным побочным явлениям, аналогичным новому витку инфляции. Поэтому, во изменение п.1, определим его как конвертацию облигаций военного займа, а также остальных государственных долговых обязательств в банковское имущество с законодательной отменой выплат по процентам.

Такая формулировка имеет то большое преимущество, что уничтожает форму проявления военных займов в виде ценной бумаги. Облигации военного займа были бы переданы банкам, банковским конторам, сберкассам и т.д., и после кредита (снятия) переданной суммы со счета займы были бы аннулированы. Таким образом, практически у каждого человека в Германии будет банковское имущество, открытый счет в банке, которым он мог бы распоряжаться.

Такого рода действие имело бы еще одно немалое преимущество, смысл которого состоит в том, что в этом случае было бы невозможным удержание больших партий облигаций в частной собственности, так как по истечении определенного срока не переданные в банковскую сферу купоны займа были бы объявлены недействительными. Кроме того, был бы возможен всеобщий контроль над тем, сколько военных облигаций ушло за границу. Если перед мы заграницей чувствуем себя экономически слабыми, то мы должны будем выполнять выдвигаемые заграницей требования по процентам. Я же лично считаю, что мы вполне бы могли сделать заявление о невыплате процентов, в том числе и иностранным обладателям облигаций.

Того, что при такого рода развитии событий претензии по процентам со стороны заграницы будут отвоевываться силой оружия, мы можем не опасаться, потому что фактически в истории еще никогда не предпринималась военная акция против большого государства из-за финансовых мер в пользу частных лиц. Не следует предполагать, что даже французский народ на основании финансовых претензий господ Вахера, Шульца и Джона из Германии из-за их вывезенных за границу немецких военных облигаций объявит Германии ультиматум.

Чтобы избежать статуса банкрота по отношению к загранице, вполне было бы возможно провести розыгрыш военных облигаций, причем таким образом, чтобы с помощью использования обязательных в таком случае статистических методов обеспечить выигрыш номеров, которые, как считается, находятся за границей, и выплатить его банкнотами рейха. Третьим вариантом может стать объявление о том, что будет приветствоваться размещение облигаций в банках, плюс к тому, что дается возможность заплатить налог на имущество в необычайно простой форме, при котором учреждениям по ренте нужно будет лишь дать указание отделению Рейхсбанка списать с г-на NN столько-то и столько марок налога. Таким образом оплата налога была бы намного безболезненнее, при том что, разумеется, для плательщика сохранялось бы право оспаривать сумму.

При такого рода переводе (конвертации) военных облигаций в банковское имущество могло бы быть создано определенное социальное равновесие. Маленькие суммы, то есть, облигации, принадлежащие тем, для кого их приобретение было действительно делом во имя отечества, в сумме от 5 до 10.000 марок — выплачивались бы по номиналу. А более крупные облигации могли бы оплачиваться по ежедневному курсу. Точно так же можно было бы поступить и со всеми остальными государственными бумагами.

Особые пояснения к указанным в манифесте требованиям к законодательству

К п.1. Совершенно необходимо одинаково поступать со всеми государственными и коммунальными долговыми обязательствами, так как лишь такое единое, масштабное регулирование всей нашей денежной системы должно идти параллельно со сломлением кабалы процентов.

К п.2. То, что сломление кабалы процентов должно быть предпринято одновременно по всем остальным бумагам с твердым процентом, уже и так ясно. Цель этого — не вызвать рост цены этих бумаг; ведь скачок цен естественно наступит, если беспроцентными будут объявлены лишь государственные бумаги. Погашение долга, как таковое, осуществлялось бы ежегодными выплатами, причем проводилась бы стабильная и равномерная ликвидация задолженности по всем объектам.

К п.3. Данный параграф находится в тесной связи с предыдущим, а также с требуемым в п.3 огосударствлением кредитов под залог. Обреченный на ипотеку крестьянин или домовладелец по-прежнему делает взносы, которые он и раньше должен был делать кредитору, но уже не в виде процента, а как возврат долга. Через 20, 25 или 30 лет, в зависимости от уровня последней ставки процента, участок или дом будут оплачены полностью. Ипотечный банк со своей стороны может, конечно же, также только в течение этого времени, оплачивать проценты по закладным листам их владельцам. Параллельно с этим идёт получение права общественной собственности на освобожденную от ипотеки недвижимую собственность.

Но прежде должен пройти всеобщий кадастр квартир и недвижимости, так как даже свободное от долгов недвижимое имущество имеет право на возврат инвестированного капитала, а также длительное право на получение части ренты с домов, используемой для финансирования всех связанных с собственностью на недвижимость расходов, сборов и т.д., а также на соответствующее возмещение за личные усилия.

Обрисуем этот порядок в общем на примере городского дома. Цена дома 100.000 марок. Из этого внесены: 50.000 под 4% ипотечным банком, 20.000 под 5% частным лицом и 30.000 — деньги внесенные самим хозяином. Поступления от сдачи в аренду составляют 7000 марок. Отсюда отчисляются: 2000 марок — 1-ой ипотеке, 1000 марок — 2-ой ипотеке, сборы, расходы и т.д. составляют 1000 марок, итого 4000 марок. Таким образом владельцу дома остаются 3000 марок как процентная плата за его вложенный капитал в размере 30.000 марок.

После проведения законодательной отмены процентов через 10 лет имеем следующее положение: 1-ая ипотека — 30.000 марок, 2-ая ипотека — 20.000 марок. Капиталовложения самого хозяина уже полностью оплачены и вступает новое государственное право на имущество в сумме 50.000 марок. Таким образом государство может оказывать влияние на решение вопроса об арендной плате и поступлений от аренды. Теперь было бы неправильно ставить владельца дома в плане возврата в один ряд с ипотеками. Ведь его капитал в глубинном смысле был ссудным, по которому должен быть нанесен удар, но речь ведь идет о “рисковом” капитале, а конкретно — о доли. Поэтому владельцу дома следует предоставлять право либо на дальнейшее получение аренды, либо возможность длительного получения соответствующего процента из накладных расходов на управление домом.

Мы не ставим задачи сделать здесь какие-либо конкретные предложения, речь ведь идет лишь об указании направления: как беспрепятственно осуществить переход из процентной экономики в беспроцентную. Чтобы все-таки закончить пример, допустим, что прошло 25 лет; тогда вся ипотека оплачена, лишь постоянные расходы остались те же, либо из-за возраста дома возросли с 1000, например, до 1500 марок. Признанная за хозяином часть из этой суммы также где-то в пределах 1000-1500 марок. Вот и выходит, что почти 3000 марок от арендной платы фактически являются длительными расходами, в то время как остальные 4000 марок из исходных 7000 марок прихода от аренды остаются в свободном распоряжении. То есть, в руках государства имеется возможность сократить аренду более чем наполовину, и это может быть сделано, например, в рабочих домах. Или государство понизит аренду на 20, 30 или 40%, а из оставшейся разницы получит источник средств для других государственных потребностей, в первую очередь — на строительство государственного жилья. Даже от небольшого снижения арендной платы можно будет получить новые, достаточно большие средства для строительства жилья или направить их на иные социальные цели. Кроме того, такой подход проводит политику, — и я считаю это очень плодотворной перспективой — внутренней социальной справедливости в обществе (государстве) в том плане, что государство посредством контроля цен за аренду описанным выше образом способствует снижению уровня социальных проблем.

К п.4 и п.5. Эти параграфы требуют социализации всей денежной системы. Деньги являются вознаграждением за выполненную работу и выпускаются только, исключительно государством. Выпуск денежных знаков является одним из основных суверенных прав государства. Подделка государственных денежных знаков наказывается тяжелейшими штрафами, и это вынужденное социальное требование, диктуемое необходимостью нахождения денег под полным контролем. Общественный труд в целом является единственной субстанцией денежных знаков и только неприятие этого факта привело к нынешнему обесценению государственных финансов и полной анархии в денежном обращении вообще. С предложенной в пункте 5 передачей кредита без обеспечения и товарного кредита частным банковским конторам совершается глубокий перелом во всем кредитном деле. Для государственного кредитования, также, как и для коммунального и для кредита под залог, необходимо с жесткой последовательностью и энергией придерживаться цели сломления кабалы процента, потому что именно это — основная предпосылка для социального государства вообще.

По-другому обстоит дело с кредитом без обеспечения. Разумеется, также и для него мы ставим условие беспроцентности, но этому требованию уже более не придается такого огромного и принципиального значения. Вспомним о 250 миллиардах ссудного капитала с твердым процентом по отношению к 12 миллиардам бумаг с дивидендом. Все такого рода вложения — кредиты, акции, сертификаты и т.д. — являются рисковым капиталом. Доход от этого капитала зависит от прилежания и старания тех лиц, которым доверены деньги. Вот тут и есть момент риска, угроза потери и личного доверия. Для этого пока что, кажется необходимым возмещение особого рода. Владелец акции и т.д. не получает никакого возмещения или прибыли, если предприятие, которому он доверил свои деньги, ничего не зарабатывает. Он полностью теряет деньги, если предприятие закрывается. По-другому обстоит дело, к примеру, у владельца долговых обязательств железных дорог. Железные дороги, например с потерей Эльзаса-Лотарингии — полный банкрот. Но, несмотря ни на что, владелец облигаций железных дорог получает дивиденд и даже свои проценты. Откуда? Из общих налогов. Железные дороги могут работать даже с такими убытками, какие были в Пруссии и Баварии в последний год, а владельцы облигаций, несмотря ни на что, получают свои проценты. С чего? С применения рабочей силы и потребления трудящегося населения.

Следует пояснить это основополагающее различие, чтобы, наконец, осознать, где присосался вампир рабочей силы. Кредит без залога предоставляется в личное пользование кредитуемого и выдается и возвращается частным банком. Личная старательность кредитуемого, которая известна банкирам, будет решающей при предоставлении кредита без залога. При сломлении кабалы процента установленные государством сборы саморегулируются в зависимости от реального потока денежных средств.

К п.6. В частности, сказанное в п.5 также относится и к дивидендным ценностям. В интересах социального государственного устройства необходимо стремиться, в том числе и для крупных промышленных предприятий, к возврату однажды взятых кредитов, чтобы и здесь стремиться погашать задолженность отдельных субъектов промышленности тем финансовым субъектам, кто только дает деньги. Ведь фактически здесь в уменьшенном масштабе повторяется то, что мы наблюдаем у крупного капитала по отношению к целым народам. И здесь капиталист эксплуатирует рабочего, мастера, инженера, предпринимателя без разбора, ведь они обязаны зарабатывать дивиденды. Если же мы добьёмся освобождения промышленного или ремесленного предпринимателя от вечного высасывания процентов, то тогда и только тогда откроется путь к снижению цен, получению и распределению прибавочной стоимости, которая может быть направлена частично обществу, частично рабочим и служащим, дирекции отдельных предприятий, — то есть тем, кто действительно создает товары и ценности.

К п.7. В этом параграфе проясняются механизмы всей области страхования, которая аналогично должна строиться на беспроцентной основе. Выплаченные премии не должны возрастать за счет добавления процентов, а страховые общества должны стать сберкассами, что означает, что страховые риски и преимущества страхования сохранятся. За это отвечает государство.

К п.8. Относительно обесценивания наших денег, превысившего все разумные пределы за счет огромной массы выпущенных долговых обязательств, мы требуем многоступенчатого платежа с имущества. Мы подчеркиваем — “многоступенчатого”.

Ведь практикуемые платеж с имущества, погашение банкнот и т.д. является ни чем другим, кроме как обманом, посредством которого народу сыплют в глаза песок. Ведь если я, скажем, возьму половину всего имеющегося имущества и переведу в ценные бумаги, а затем погашу эти бумаги, то этим достигну лишь того, что станет меньше бумаги, а коэффициент пересчета имущества получит повышенную фиктивную стоимость. Настоящую же стоимость имеют лишь потребляемые и употребляемые товары, а не бумажное указание на стоимость произведенной работы. Другой вопрос, насколько можно с помощью этого улучшить положение нашей валюты — марки. Но даже и это улучшение валюты зависит от рабочей силы и производства, а значит, — от производственных возможностей всего нашего народного хозяйства.

Возражения и их опровержения

Еще ни одна идея не проводилась в жизнь без сопротивления, тем более та, которая радикально касается устаревших взглядов о святости и неприкосновенности процента. Во всех поднятых ранее и ожидаемых возражениях можно обнаружить два типовых подхода. Поэтому перед ответами на возражения вначале следует определить, во-первых:, где в них намеренное искажение идеи сломления кабалы процента, и, во-вторых, ответить по существу на все частные и деловые размышления.

Самым частым возражением является следующее.

Без удовлетворения процентным доходом никто не будет одалживать свои деньги.

А мы больше и не хотим, чтобы кто-то давал взаймы свои деньги. Кредит был западней, ловушкой, в которую попала наша экономика, где она теперь и безнадежно застряла. Если народу действительно нужны крупные суммы, то их можно взять беспроцентно в Центральной Государственной кассе с обязанностью возврата. Ведь если есть новые беспроцентные банкноты — зачем брать у кого-то деньги, которые обернутся процентами?! – теперь всё равно, бумага с процентами или без! Теперь за деньгами стоит рабочая сила, сила налогов народа. К чему уже изначально любые государственные затраты утяжелять свинцовой тяжестью вечного процента?!

Да, но как государство должно выполнять культурные работы в обществе? У него должны быть деньги и с этой задачей можно справиться только путем кредитования.

Это утверждение основывается исключительно на маммонистическом ходе мыслей. После основательного чтения манифеста станет ясно, что вопрос рассчитан на введение в заблуждение, ведь мы доказали, во-первых, что все культурные и социальные задачи государства после сломления кабалы процента могут быть покрыты из доходов работающих государственных предприятий — почты, железной дороги, шахт, лесов и т.д.. Во-вторых, у Суверенного государства всегда в своих руках право решения о том, чтобы позаботиться о культурных расходах путем выпуска беспроцентных бумаг вместо объявляемых в маммонистических государствах выпусках ценных процентных бумаг на так называемые “особые культурные расходы”. Совершенно непонятно, почему государство должно удорожать особые культурные задачи, например, за счёт строительства железных дорог, каналов, ГЭС путем обещания процентов. Если оно не может из текущих средств своих работающих предприятий оплачивать строительные и прочие расходы, то не видно причины, почему государство не должно делать деньги, ведь для этого есть суверенный народ, признающий именно эти деньги платежным средством. Почему же народ со всей своей рабочей и налоговой силой спрятался за кусочек бумаги (процентную ссуду), которая ему же накладывает на шею вечную выплату процентов в пользу капиталиста? Вон эти представления, привнесённые из маммонистического государства!

Капиталисты тогда привлекут к себе все изданные бумаги и будут их складывать.

Есть два крупных довода против. Во-первых, в таком случае закономерно выполнится то требование, что чистое денежное состояние не должно быть плодотворным, то есть, капиталист сам сломает кабалу процента: ведь если он хранит свои ценные бумаги дома, то он сам по себе отказывается от процентов. Во-вторых, против этого будет говорить страх капиталиста за свои деньги. Можно себе представить бессонные ночи сторожа ценных бумаг, у которого дома громадное денежное состояние и он боится все время воров, разбойников, взломщиков, обысков, пожара, наводнения. Я убежден, что никто не выдержит такого напряжения долго и очень скоро пойдет в государственный банк. Государственный банк выдает квитанцию и отвечает только за переданное ему состояние, но не за какие-либо проценты. В остальном любому остается еще и третья возможность, а именно, работать со своими деньгами. Создавать заводы и производить товары, участвовать в международных предприятиях, делать свою жизнь богаче и прекраснее, поддерживать искусство и литературу, то есть использовать свои деньги с пользой.

Но ведь может такое быть, что в каких-либо целях срочно нужен частный капитал, например, для испытания изобретений, образования компании, общества, поддержки молодого, прилежного мастера, деловых людей и т.д.

Для начала это не имеет никакого отношения к сломлению кабалы процента! Потому что, во-первых, нужно логично допустить, что капиталист после уничтожения процента более не будет иметь возможности вложить свои деньги совершенно надежно и спекулировать интересом от процента, что он всё больше будет склоняться рисковать своими деньгами в тех целях, где недостаток или потребность в деньгах намного меньше. Сейчас же как раз наоборот: разве от старательнейших предпринимателей, умнейших изобретателей не всегда слышишь обвинения в том, как тяжело в маммонистическом государстве получить деньги на эти цели, если не гарантирована рента? Во-вторых, задачей будущего государства должно стать оказание огромной поддержки любой прилежной силе. Это пытались уже сделать и в старом бюрократическом государстве, но так скупо, что зачастую вместо развития получали торможение и недовольство определениями, связанными с получением государственной поддержки. В-третьих, следует заметить, что если у людей есть готовность работать, то с ее помощью можно достичь очень многого. Радость от работы, прилежание и старание немецкого изобретателя, инженера, мастера настолько велики, что если дать государству право участия в творениях счастливых изобретателей, то с высокой вероятностью можно ожидать и выделения на эти цели денежных средств (пример: Англия).

Сломление кабалы процента обязательно приведет к уменьшению состояния.

Ого! Кто это утверждает? Ну и ну! Конечно, это справедливо в отношении тех, кто свою жизнь настроил на получение процентов, а не решился трудиться; при нынешнем положении вещей у него и через 20 лет с его пятью процентами состояние останется в неприкосновенности. Что ж, в таком случае мы на верном пути. Мы хотим сломить кабалу процентов, мы хотим прекратить деятельность рантье — вот что должно быть высшим идеалом гражданина. Мы не хотим больше тонуть в болоте маммонизма, мы не хотим больше терпеть, чтобы хоть один, хоть многие жили уютно на свои проценты, что значит — за счет других. Впрочем, вернемся к вопросу.

Совершенно неверно то утверждение, что сломление кабалы процентов могло бы привести к отмене и к уменьшению состояний. Напротив, сломление кабалы процентов развивает образование состояний по причине освобожденного и разгруженного от выплаты процентов, создающего ценности и товары труда.

Сломление кабалы процентов ведет, как мы видели, ко всеобщему удешевлению всей жизни, оно разгружает нас от чрезмерного налогового бремени, так что в будущем для каждого рабочего человека должны открыться новые, лучшие возможности делать накопления.

И ещё один момент: работа промышленности по производству товаров и ценностей, работа торговли и ремесел в результате сломления кабалы процента нисколько не будет затруднена, а наоборот, будет развиваться.

Что будет иметь рабочий от того, если капиталисты больше не будут получать проценты?

Собственно, этот вопрос можно было бы и не задавать. Во-первых, осознание того факта, что капиталисты эксплуатируют рабочих, было первым призывом к борьбе рабочего класса, во-вторых, мы вполне ясно и четко разглядели, что именно рабочие в форме косвенных налогов в огромной степени привлекаются к выплате ссудных процентов, о чем уже говорилось выше.

Семейные узы слабеют и разрушаются, если детям не могут оставить состояния.

Надо же, как сформулировано! В общем-то я считаю, что деньги имеют мало чего, или вообще ничего общего со смыслом семьи. Или вы слышали, что дети состоятельных людей больше зависят от своих родителей, чем дети бедных родителей, или же что богатые родители любят своих детей больше, чем менее обеспеченные? Что вообще важнее для детей, чтобы родители им дали максимально хорошее воспитание и обеспечили хорошее образование, воспитали их старательными, здоровыми и мужественными людьми или чтобы они оставили после себя много денег? Без сомнения, нужно признать справедливым стремление обеспечить будущее детей также и финансово. Это стремление, в смысле накоплений, ни в коем случае не будет ущемлено в результате сломления кабалы процентов. Напротив, возможности накоплений станут больше, если наше народное хозяйство будет освобождено от всеохватывающего давления кабалы процентов. На примере мужчины с доходом в 10.000 марок и доходом от ренты в 5.000 марок мы видели, что все средние и малые состояния сейчас фактически обворовываются, очищаются от “полезного жирка” прямыми и косвенными налогами. Нельзя же каждый раз повторять одно и то же: ссудный процент, выплачиваемый малым и средним состояниям, — это иллюзия, денежный обман, вращение по кругу. Очень крупный ссудный капитал красиво расписал и распространил по всему миру веру в святость и неприкасаемость процента с помощью находящейся в его руках прессы. Она дает каждому видимое участие в прекрасном, завораживающем процессе получения дохода от процента с тем, чтобы усыпить опасные мысли, связанные с ленивым и безработным получением процента и побуждающие к объединению товарищей по борьбе. Это делается во благо защиты “высшего добра” — маммонизма.

Чиновник, государственный служащий скажет: Государство не может отказаться от своих обязательств перед тем, кто ему верит.

Что значит обязательства? Может быть моральнее согласиться раздавать обещания, о которых государство уже наперед знает, что оно сможет эти обещания выполнить лишь тогда, когда у тех, кто ему верит, оно возьмет этот процент в той же сумме в виде прямых и косвенных налогов — где же здесь мораль? Не честнее ли согласиться: я, государство, смогу заплатить проценты, если соберу столько же налогов; но тогда, во время войны, мне обязательно нужны были деньги и поэтому я, государство, устроило обман с военным займом; прости, любимый народ, это же было сделано для тебя, и теперь не будем больше играть в прятки; я, государство, не плачу проценты, а ты, налогоплательщик, не должен будешь платить налоги для получения мной денег на уплату этих процентов, что существенно упростит наши отношения. Мы сэкономим на громадном налоговом аппарате и на таком же огромном аппарате службы процентов. Не правда ли, договорились? А вы, господин Шайдеманн, в другой раз не пишите вашу фамилию как государственного секретаря старого, скомпрометированного правительства на каждой колонне с плакатами под дурацкими заявлениями относительно безопасности и неприкосновенности военного займа. Вы компрометируете лишь самого себя, а пользу от всего этого обмана получает лишь один единственный крупный капитал.

Финансовые политики и банковские специалисты объявят невозможным сломление кабалы процентов в военном займе и государственных долгах, так как это будет равнозначно банкротству государства.

Простите меня, но по Вашим словам мы и без этого уже государство — банкрот, или должны им стать. Общественное же заявление о государственном банкротстве было бы самой большой глупостью, которую мы могли бы сделать; оно бы раньше времени к фактической неспособности теперешних властителей прибавило еще и историческое подтверждение этой неспособности.

Зачем объявлять себя банкротом, — ведь если я переложил 3 марки из правого кармана моих брюк в левый, то разве я не должен объявить себя банкротом правой штанины?

То же самое было и с военным займом: Рейх вынимает из кошельков народа первые действительно имеющиеся миллиарды, затем деньги снова потекли обратно; затем новый займ и снова деньги потекли обратно; и снова пришел насос займа и снова выкачал миллиарды, и снова они пришли обратно, всё шло хорошо, пока игра не повторилась 9 раз и государство в итоге наделало долгов на 100 миллиардов. Результат — у народа в руках 100 миллиардов прекрасно напечатанной бумаги. Сначала все воображали, что стали настолько-то и настолько-то богаче, затем пришло государство и сказало: “Это ужасно, у меня 100 миллиардов долгов и я стою перед банкротством”. Да, ну почему же? Это же всего лишь самообман! Я же никак не могу стать банкротом, если я свои деньги как угодно часто перекладываю из одного кармана в другой. То есть, по поводу государственного банкротства в отношении наших внутренних долгов по военному займу мы можем успокоиться. Поэтому не надо объявлять банкротства государства, а вот на огромной работе с дурацкими процентами и с большими, но еще более глупыми налогами, мы действительно можем сэкономить. Хватит нам уже заботиться о делах крупного ссудного капитала! Пользу от этой цепочки “ссуда — проценты — налоги – обман” имеет только крупный ссудный капитал, так как ему достается полный мешок денег, и эту его прибыль оплачивает рабочий народ в виде косвенных налогов; а малый и средний капиталист при этом просто вертится по кругу.

Один политик-специалист по международной экономике говорит: сломление кабалы процентов только у нас в Германии провести нельзя; это должно быть сделано во всём мире, иначе мы потеряем любой кредит, капитал будет утекать, и мы будем вынуждены выполнять наши процентные обещания перед заграницей.

Я соглашусь с тем, что по этому вопросу я дольше всего не давал ясности. Это самый тяжелый вопрос, потому что он нас приводит к взаимоотношениям с другим миром — в то же время у данного предмета две стороны. С одной — мысль о сломлении кабалы процента — это призыв к борьбе всех трудящихся народов против международной процентной кабалы денег, с другой — это радикальное средство для излечения от нашей внутренней финансовой нищеты. Но всё это, собственно, не является основанием для того, чтобы не полечиться каким-то средством по причине того, что такой же больной сосед это средство не применяет одновременно с нами. Было бы полным идиотизмом, если мы в Германии и далее будем вертеться по этому проклятому кругу и платить налоги и проценты, когда нам стало ясно, что эта болезненная деятельность направлена исключительно на пользу крупного капиталиста. Так пойдем же вперед своим примером освобождения, сбросим с себя кабалу денежных процентов, и вскоре мы увидим, что сила этой крылатой, освобождающей мысли побудит народы последовать за нами.

Я нисколько не сомневаюсь в том, что наш пример — если только он не будет подавлен немецкими маммонистами – потянет за собой другие народы.

Спартанист говорит: вся эта мысль пойдет на пользу лишь капиталу, он останется таким же, как и был: у бедного нет ничего, а богатые останутся.

Да, мой друг, очень тяжело с тобой вообще спорить, если в душе ты коммунист, то есть, действительно хочешь, чтобы “Все принадлежало всем”, если ты при этом ещё знаешь и считаешь правильными действительные мысли великих большевистских вождей в России, особенно Ленина; если ты считаешь по-человечески возможными обозначенные в качестве последних задач Советской республики “всеобщий учет и контроль всего производства и распределения”, то тебе должно быть также совершенно ясно, что при таком “Все принадлежит всем”, если и можно силой поставить под контроль и учет все общественное производство и распределение по мысли Ленина, то тогда, в лучшем случае, из этого выйдет муравьиное государство. Тогда уж можно отказаться и от нашего языка, от нашей души, от наших мыслей, и лишь молча, тупо исполнять свою работу. Вот и пришел человеку конец.

Полагаю, что сказано достаточно, друг мой Спартак. Подумай хорошо над этими размышлениями, пропусти их через сердце. Более подробный ответ на свой вопрос ты получишь в нижеследующем диалоге с другими партиями.

Вам, товарищи обоих социалистических направлений, умеренные и независимые!

Я не думаю, что с Вашей стороны есть серьезные противоречия или возражения против сломления кабалы процента, но все-таки я должен основательно поспорить с Вами, со всем социалистически мыслящим миром, начиная от Маркса и до сегодняшних вождей — Эберта, Шайдемана, Каутского и т.д.

1. Социалистическая цель поднять рабочий класс — абсолютно побеждающая идея; но только до тех пор, пока мы едины.
2. Практические пути к достижению этой великой цели я нахожу неверными, так как они построены на неверных предпосылках.

Социалистическая идея государства ведет последовательно к коммунизму, но здесь обнаруживается противоречие. Ведь поскольку у социал-демократии другая цель (поднять рабочий класс, вообще весь рабочий народ), то она стоит перед болезненным внутренним расколом, так как логическая последовательность марксизма как раз ведет к противоположности того, что является практической целью рабочего движения. Этот внутренний разрыв является причиной неуверенности общества в руководстве правительства.

Под Спартаком и большевистским коммунизмом из-за их больших практических целей (подъем рабочего класса) следует подвести жирную черту, а с их методами бороться со всей решимостью. Но социал-демократия, организованная на профсоюзных принципах, чувствует себя по отношению к этим радикальным группам слабо, потому что за основу идеологии она взяла марксистский метод мышления и потому, что логически все марксистские методы мышления ведут к коммунизму.

Вот доказательство к пункту 2, где я утверждаю, что пути, которыми идет социал-демократия, не верны.

Практически повсюду идущая межклассовая борьба привела к глубокому расколу населения внутри собственной нации. Всё время подогреваемая ненависть, направленная против работодателей любого рода, служащих, да и против любой буржуазной профессии, навешивание им ярлыков кровососов и эксплуататоров якобы единственно работающего рабочего привели к неоправданной травле высших слоев общества, а также к появлению у рабочего класса чувства надменности, которая последовательно находит своё выражение в требовании “диктатуры пролетариата” (Коммунистический Манифест). Существенное требование Эрфуртской программы — перевод средств производства из частной собственности в собственность и управление общества сегодня сконцентрировалось в лозунге “Социализация”.

То, что полная социализация означает нашу экономическую смерть и полное банкротство государства — совершенно ясно любому честному политику. Но никто не отваживается честно и открыто заявить об этом народу.

Лозунгом сейчас должно быть не обобществление, а разобществление. Так образом сейчас под видом социализации пытаются при помощи фантастических налоговых проектов возместить очевидные ошибки, чтобы ещё раз экспроприировать экспроприаторов. Но это означает не что иное, как подвергнуть все народное хозяйство явной смерти. Вместо повышения уровня производства (о его удвоении, как это обещала вся социалистическая литература сразу же после революции, вообще не может идти речи) наступила полная противоположность. Но самым ужасным было бы, если нынешнее социалистическое правительство подумает о крупных займах за рубежом. Этим бы не просто увенчался наш экономический спад, но мы бы попали под процентную кабалу Антанты, из которой уже не было бы возврата.

Основной ошибкой, основным заблуждением, на котором построена эта вся порочная цепочка выводов, требований, обещаний народу, является совершенно неверная позиция по отношению к промышленному и ссудному капиталу. Коммунистический манифест, Эрфуртская программа, Маркс, Энгельс, Лафалль, Каутский совершенно не осознали глубоко идущие различия между промышленным и ссудным капиталом.

В этом моменте всей социал-демократии надо переучиваться, так как это основное заблуждение должно быть ясно осознано и бескомпромиссно понято. Тогда же, однако, следует сделать и единственно возможные выводы. Они означают радикальный поворот от возбуждения бесполезной, совершенно необоснованной ненависти к промышленности и работодателям. Рабочий и работодатель — вместе, у них одна и та же цель — работа, производство; ведь без производства, без работы — нет жизни, культуры, вообще нет какого-либо движения. Естественные, потому что среди людей — именно потому что они люди — неизбежные противоречия намного менее важны, чем гораздо более общие интересы работодателя и рабочего. Частные противоречия могли и могут быть решены ко взаимному удовлетворению посредством тарифных соглашений и производственной организации.

Мы не будем далее развивать эти побочные вопросы, лишь затронутые в рамках рассмотрения политической ситуации, лишь еще раз заострим внимание на том, что интересы всего рабочего класса совершенно точно совпадают с интересами нашей национальной экономики.

Тот, кто учит по-другому, кто на передний план ставит в качестве важнейшего противоречие между работодателем и рабочим, тот самым безответственным образом выставляет себя именно перед рабочими, ведь он фактически кладет топор на корни дерева, которое кормит и питает рабочий класс.

Но социал-демократия это уже сделала и, таким образом, взяла на себя вечную вину перед немецкими рабочими. Она принесла нашему народу нищету, потому что она не может сдержать никаких своих обещаний, потому что она не может принести нам мир и понимание, потому что она не может дать нам работу, а ей надо снабжать военных оружием. Она не может обойтись и без служащих, потому что она должна требовать выполнения трудовой повинности, ибо после всеобщего избирательного права ни один человек не может жить нормально, потому что без гарантий безопасности личности и собственности может наступить хаос, потому что без согласования работы отдельных деталей невозможна жизнь никакого государственного механизма.

Как следствие, через весь народ идет глубокая, полная смятения волна разочарования. И если кто-то ещё пробует осознать причины этого, то ему в ответ начинают врать даже министры, депутаты и народные уполномоченные; причем врут они друг другу, что, дескать, нужно защитить “достижения революции от реакции” — это последние модные понятия, про которые ни один честный государственный деятель не может ясно сказать народу, что под ними подразумевается.

Такие негативные воздействия революции, как смещение целого ряда уцелевших династий, разгон офицерства, уничтожение дворянства, роспуск пехоты, — разве это “большое уничтожение” является “достижением”? Или реакцией?! Всюду в народе наблюдается сильное разложение моральных основ, но для проведения какой-либо оздоровительной акции буржуазия слишком труслива, являясь таковой по самой своей природе, слишком испорчена морально, чтобы подняться против классово сознательного рабочего движения; то есть господствующему классу рабочих нечего опасаться буржуазной реакции. Ещё большую угрозу представляет глубокое разочарование народа так называемыми “достижениями революции”, что на практике значит — ошибками в попытках экономического улучшения жизни народа; и это глубокое разочарование приведёт к смещению больших масс на крайние левые позиции, — туда, где будут обещать меньше, чем до сих пор.

В конце концов, далее уже нельзя обещать “Все Всем”. К тому же это глупо; ведь любая мысль, любое действие, любое проявление, любая деятельность, доведенная до крайности, становится в конце концов глупостью, превращаясь в свою противоположность. То же самое и с коммунистическими мыслями, что “Все должно принадлежать Всем”, — это заканчивается и превращается в то, что “У Всех нет ничего”. Голод, сомнения, нищета, болезни, нужда пришли в Россию, люди потеряли последние остатки жизненного мужества и радости.

Я повторяю: крупнейшее, основное заблуждение социалистической мысли в результате сводится к непониманию разницы между промышленным и ссудным капиталом. Стремящийся к проценту ссудный капитал является изгоем человечества. Вечное стремление к бесконечному росту крупного ссудного капитала приводит к эксплуатации народов, а не к развитию творческого, производящего товары промышленного капитала.

Не могу здесь пройти мимо вопроса, почему это различие в своей сути не понято; действительно ли оно не осознанно или только завуалировано в пользу крупного ссудного капитала? Сознательно ли это делали вожди и агитаторы, ранее выступавшие против капитализма, или делают те же издатели коммунистического манифеста, Эрфуртской программы, то есть, теперешние революционные вожди?

Самым тяжелым и отвратительным является необходимость подвергать сомнению необходимую честность и серьезность чьих-либо убеждений; но еще тяжелее, когда начинаешь сам внимательно следить за проявлениями жизни, исследуя скрытые причины и связи. Поэтому я не хотел бы сам давать ответы на эти вопросы, а лишь укажу на эти тёмные связи. Для этого мне хотелось бы привести цитату из романа “Endhmien” великого английского премьер-министра лорда Беконсфилда: “Никто не должен равнодушно заниматься расовыми принципами и вопросами. Они — ключ к мировой истории. И часто именно потому история настолько капризна, потому что её пишут люди, которые не знали расового вопроса и также мало знали относящиеся к этому вопросу моменты”.

Гражданину

Гражданин, для которого спокойствие является гражданским долгом, уверен, что, как всегда, при возникновении любой новой идеи, при каждом новом революционном событии он будет отстранен от участия, и это для него означает беспокойство, ведь при этом он будет вынужден начать немного думать. Ему ненавистно любое изменение, ему нужно спокойствие: и горе тому, кто хочет залезть в его кошелек.

После уничтожения кабалы ссудного капитала с него не будут брать проценты ни с дома, ни с залоговых писем, ни за ипотеку, короче говоря, это всё то, что означает для него спокойствие, что составляет его уют и счастье.

Собственнику

Теперь нужно посмотреть, что соберутся сказать представители крупного ссудного капитала классу собственников. Тем, кто образует буржуазию — это такой тип человека, с которым вообще ничего не следует начинать, это как сучок на дереве человечества, который срубят — и чем скорее тем лучше; это сытые, довольные собою люди с малым горизонтом, не способные на восхищение, проводящие свои дни в вечном однообразии: кофе, утренняя газета, утренняя гимнастика, дневная газета, обед, сон, вырезание купонов, вечер, ужин, иногда кино, совершенно не понимая того, что мир движется; не интересующиеся тем, что волнует молодежь и народ, от чего плохо государству, обществу; это люди, безразличные к войне и победе, равнодушные, высокомерные, раболепные, замутненные, но это такой широкий класс, что мимо него нельзя будет пройти. Итак, что же ему скажут:

Из-за сломления кабалы процента исчезнет смысл сбережений, человек закончит жизнь в доме бедняков.

Следует решительно отвергнуть то, что сломление кабалы процента не окажет никакого влияния на смысл сбережений. Смысл сбережений, как и расточительство, имеет мало отношения к современным экономическим взглядам. Экономия и расточительство — это человеческие качества, которые или есть, или их нет независимо от наличия или отсутствия процента.

В переходные времена, конечно, возможно снижение или повышение смысла сбережений. Но в данном случае я больше склоняюсь к тому взгляду, что разумный, экономически грамотный человек скажет себе следующее: “Я не могу в будущем рассчитывать на то, что смогу жить только за счет моих процентов. Но жить дальше я хочу и хочу что-то оставить детям, то есть теперь я должен экономить больше”.

Такое влияние, по-моему, окажет сломление кабалы процентов на большинство людей, иначе в старости они будут обречены на общественную поддержку. Здесь же я хочу еще раз подчеркнуть, что при сегодняшней нагрузке на имущество со стороны прямых и косвенных налогов от прекрасных процентов ничего не остается, кроме того случая, если — и это несправедливо, с этим следует бороться — весь доход состоит только из вечной ренты. То есть не надо опасаться снижения смысла сбережений.

Разве (достойный ненависти) крупный капитал совсем неплодотворен, разве он не создавал средства для прогресса и достижений, приносящих человечеству даже большие плоды, чем составляет процент с ссудного капитала?

Нет! Сама постановка вопроса доказывает лишь, что нашу ясную картинку испортила маммонистическая фразеология.

Крупный капитал не создавал средств для прогресса, но сам он вырос из труда. Любой капитал — это накопленный труд. Крупный капитал само по себе непродуктивен, т.к. деньги сами по себе непродуктивны. Из денег, труда, имеющегося или выработанного сырья, из полезных ископаемых создаются ценности, товары, но только посредством применения труда. Если даже в самую богатую горную жилу богатейшей Кобленской шахты положить много денег, то шахта не начнет сама по себе выдавать уголь: это то, что надо усвоить.

Если люди изобрели деньги, то это имеет вполне понятный смысл: ведь в любом сложном обществе необходимо иметь всеми признанное средство оплаты за произведенный труд. Но то, что внутри денег живет какая-то сила, производящая себе подобных — а именно это делают деньги под процентом — это то, чего я внутренне не приемлю, это то, что поднимает деньги над всеми земными явлениями. И все это — самый огромный обман человечества! Ничто и никто не может делать деньги из себя самого. В принципе, стол, стул, платье, дом, инструмент, короче, всё вокруг, не имеет какой-либо стоимости. Но старым столом, в конце концов, можно еще топить печь, а с 20-марковой купюрой ничего не сделаешь. Только тогда, когда люди сознательно сошлись в том, чтобы использовать деньги для обмена товарами, для оплаты за труд, только тогда этот кусочек бумаги получил смысл, и именно с этого момента становится понятно, почему крестьянин за свою кукурузу от шахты получает не уголь, а деньги, то есть плату за другую работу, например, за посуду, плуг или вилы. Но на этом власть денег должна заканчиваться.

Итак: не деньги сделали большие успехи человечества, а сами люди — их ум, мужественный дух, сила рук, их совместная, то есть социальная, прилежная работа. Также достойно должны жить и мы. Богатства созданы самими люди, а не кусочками бумаги, которые люди изобрели для упрощения экономики.

Дальнейшая программа

Сломление кабалы процента не является конечной целью нового государственного устройства. Конечно, это — радикальнейшее дело, единственное, способное сплотить людей в едином союзе народов против сильнейшего господства маммонизма, но не главное. Однако, сломление господства процента обязательно должно предшествовать новой общественной организации, потому что именно эта кабала, как мы увидели, является мировым корнем зла и, к тому же, — основным корнем.

Только когда будет выполнено основополагающее требование сломления кабалы процента, только тогда вообще освобождается путь к социальному государству. Это должно быть ясно осознано и сделано, несмотря на любую силу сопротивления маммонизма. Социалистическое государство на маммонистической основе – всякие крики о социализации, — это не более, чем попытка укрупнения всех отраслей и создания повсюду огромных концернов, на которые в будущем, несмотря на налоги с капитала, крупный ссудный капитал всё равно будет оказывать решающее влияние. И это приведет к необходимости компромисса между уже сильно зараженной маммонизмом социал-демократией и крупным капиталом.

Мы требуем, наоборот, радикальной защиты от маммонистического государства и строительства нового государства в настоящем духе социализма, в котором основной идеей являются “продукты потребления”, в чём старое коммунистическое требование находит свое разумное и осмысленное удовлетворение — каждый гражданин народа получает право на родную землю, что и будет являться основой государственного распределения важнейших продуктов.

Для нового государства мы требуем также народного представительства в форме палаты уполномоченных народом, которые выбираются на широчайшей основе, наряду с этим палату для постоянной работы и центральный совет, в котором трудящийся народ будет представлен по профессиональному признаку в зависимости от экономической структуры общества. В заключение мы требуем высшей ответственности для руководителей государства. Этому новому государственному устройству на социалистическо-аристократической основе посвящена новая работа, которая вскоре выйдет в нашем издательстве. Но предпосылкой для этого строительства всё равно остается сломление кабалы процента.

Моя непоколебимая вера, даже больше — мое знание, даёт мне ясно понять, что сломление кабалы процента не только не является противоестественным делом, но будет и должно быть принято везде с энтузиазмом, ибо вопреки всем остальным мыслям, движениям и устремлениям, нацеленным на улучшение жизни людей, мое предложение не пытается улучшить природу человека, а направлено только против яда, против явления, которое навязывают внутренним чувствам человека, с целью сделать человека больным, чтобы человечество увязло в материализме, чтобы взять у человека то лучшее, что у него есть — душу. Рядом с этим явлением рука об руку идут денежные властители, для которых люди — это рабы, которые нужны только для того, чтобы работать на ренту и проценты.

С глубоким потрясением узнаём мы ужасающую правду старых библейских сказаний, по которым еврейский бог Яхве говорит избранному народу: “Хочу дать тебе в собственность все сокровища мира, в твоих ногах должны лежать все народы Земли, а ты — править над ними”.

Теперь этот мировой вопрос и перед Вами. Идея ясна, как день. И наше дело надо заботливо подготовить, так как ясно, что перед нами сильный противник, вокруг которого все денежные короли мира. Вся сила на его стороне. На нашей же стороне лишь право, вечное право творческого труда.

Пролетарии всех стран, объединяйтесь! Эта задача, если она вообще выполнима, то только в самом ужасном государстве принуждения, когда ты остаешься внутри сердца убежденным коммунистом, спартанистом и т.д., но тогда давай дальше не будем друг с другом спорить, ведь тогда мы не поймем друг друга, ибо говорим на разных языках и лишь будущее решит: или государство принуждения, которое в данном случае может выйти из большевистского хаоса, или государство с экономикой, освобожденной от кабалы процента, на которое надеюсь я.

Если же ты, по причине своей коммунистической души — если ты честен – всё же находишь у себя еще мысли, страсть по женщине и мясу, по человеческой душе, которая для тебя ближе, чем эскимо или обезьяна Зулу, если на фабричной работе по приказам советского руководства ты всё же думаешь о том, что было бы прекрасно иметь собственный небольшой домик, кусочек собственного сада, если ты в глубине своей души еще не чувствуешь настоящего удовлетворения от того, что у тебя такие же права, как у собаки на улице, использовать попавшуюся на бегу собаку женского рода, если ты только и думаешь о том, как сэкономить с твоей зарплаты, и полагаешь, что заработок принадлежит только тебе, тогда ты уже больше не коммунист, тогда ты сердцем не можешь согласен с лозунгом “Все принадлежит всем”, который так громко провозглашается, тогда ты уже не хочешь, чтобы всё принадлежало всем.

Ты хочешь, чтобы именно то, что ты себе желаешь: жену, ребенка, двор, сбережения — есть ли это уже у тебя или только появляется, но чтобы это принадлежало одному тебе. И видишь, мой друг, если ты хотя бы в уголке души сомневаешься, что тебе будет безразлично, когда придет кто-то лучший и просто возьмет у тебя твои сбережения от имени “всех”, принесет тебе другое мясо, а твое возьмет, потому что все мясо принадлежит всем, тогда, мой друг, тогда мы говорим совсем не о разном, и тогда я хотел бы тебя попросить задуматься, не должен ли быть коммунистический лозунг “Все принадлежит Всем” концом любой культуры, не ставит ли отсутствие какого-либо понятия собственности, по логике, человека на уровень обезьяны.